Не Брайтон

Всю минувшую неделю организовывал для небольшой делегации из России встречи. Приглашал учёных-экспертов самого высокого разряда и успешных региональных политиков. Процентов восемьдесят из тех, кого приглашал, начиная выступление перед гостями из России, признавались: мои предки — русские.
Именно так. Русские. Не говорили, белорусы, украинцы, евреи — не знают тут различий. Имеют ли эти различия смысл? Да и вообще, всегда ли можно провести эти разграничительные линии в такой стране, как Россия? Рассказывая откуда приехали их предки, называли самые различные места на территории современных Украины, Белоруссии, России...
Повторю: все эти люди успешны, талантливы. Большинство из них американцы в третьем поколении. Значит, приехали их предки с территории тогдашней Российской империи в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Невольно задумался — чтобы было если бы их предки остались? Конечно, наклонение это очень сослагательное: погромы были страшные, царское правительство удерживать их и не собиралось. Несмотря на перманентный абсурд отечественной жизни, лишения и беды, достигнуто Россией с тех времён немало. Среди тех, кто обеспечил эти достижения, немало и евреев. Но насколько было бы больше этих свершений, если бы дедушки-бабушки всех этих неординарных, успешных людей остались?
Сейчас на этот вопрос ответить невозможно. Уезжать продолжают. Эмиграция родителей Сергея Брина уже также история. Власть, государство, общественный строй сменились уже несколько раз, а кто-то без сожаления расстаётся с российским гражданством в эти дни. Чёрт с ними, сказать очень легко. Правильно ли?

Слуги народа

Ехал вечером после приёма из российского консульства домой. Так как консульство находится на Верхнем Ист-Сайде, единственный вариант добираться мне до дому – на автобусе. Хоть и далеко, но до метро ещё дальше, а так вечер, машин мало, тепло, светло, сижу, читаю.
Где-то в центре Гарлема заходит в автобус человек. Чёрный, немолодой, высокого роста. Я обратил внимание на то, как помят у него костюм (видимо, работа сидячая, а погладить некогда, подумал я), и сколько у него разного багажа, портфель, сумки, какие-то пакеты, книги, бумаги.
Сижу дальше читаю. Чувствую шевеление какое-то. Вижу, хоть людей в автобусе и не много, а приветствуют мужчину, руки ему жмут, разговаривают. Думаю, мало ли, Гарлем, может, проповедник какой авторитетный или общественник. Краем уха слышу, старушку мужчина спрашивает про каких-то её родственников, наладились ли у них дела. Других людей про что-то распрашивает.
Через пару остановок вышел. «Надо же, - говорит старушка мужчине на соседнем сиденье. – Совсем простой, не скажешь, что член городского совета, на автобусе ездит, мэр-то Блумберг, говорят, тоже только на метро ездит, но я его пока не встречала».
Думаю, особенные комментарии излишни. Для справки: городской совет – это нью-йоркский парламент. Власть большая. (Пытался представить не то, что депутата Мосгордумы, хотя бы председателя какого-нибудь московского муниципалитета в автобусе. Не смог.) Да и Блумберг, между прочим, миллиардер. И нажил он своё состояние до того, как стал градоначальником. Сейчас зарплату получает доллар в год минус налоги, а на выборы тратил собственные миллионы. Нравится, похоже, быть мэром. А про метро, говорит, что это быстрее и удобнее.

Подозрительная доброта

Как-то я уже писал о дружелюбии местного населения. Однако всё равно не перестаю удивляться.
Обед. Нью-йоркская столовая-дели, где обычно подкрепляюсь. Отдел бутербродов. Очередь человека четыре. Может, пять. Делатель бутербродов, большой и дружелюбный латинский человек притащил кусок поджаренной на гриле говядины. Режет её. Пробует.
- Ну вот это вкусно! Вот это действительно вкусно!
Быстро режет несколько кусков.
- Джентльмены подходим быстро, берём, пробуем. Это вкусно!
Сколько нас в очереди стояло, подошли взяли по кусочку – тон  угощавшего не терпел возражений. Солидные такие кусочки, я иногда немногим больше беру на обед. Действительно вкусно. Бутербродный человек тем временем: «Ой!» и со с виду не предполагавшейся для его размера поворотливостью устремляется к кассам на выдачу. Бежать недалеко, буквально несколько шагов …
«Извините, джентльмены! Совсем забыл, вот возьмите салфеточки, а то испачкаетесь жиром».
Скептик скажет: «Понятное дело, клиентов привлекает». Но столовая-то не его, он — наёмный работник. Даже бутерброды не учитываются, которые он продал. Ему могло бы быть всё равно.
И легко, и трудно к такому привыкнуть ...

Игры с мячом

Сижу я как-то после насыщенного рабочего дня и изнуряющей тренировки в спортивном зале, не спеша сматываю боксёрские обмотки для рук, размышляю, чего бы вкусного съесть на ужин. Время позднее, в раздевалке народу мало. Слышу из-за спины: «Ну что? «Янки»-то в плей-офф...»
Оборачиваюсь. Пожилой чёрный джентльмен лет шестидесяти.
 - Честно скажу, невозможно меньше интересоваться бейсболом, чем я.
  - А ты чем интересуешься? О, знаю! Соккером, наверное?
- Ага. Футболом. Человеческим, не американским.
- Мужик, я тебе тоже честно скажу: этим летом я первый раз в своей жизни смотрел Кубок мира. Вот это спорт! Вот это настоящие мужики! Это не люди! Это выше человеческим сил! Вот это борьба – полтора часа не останавливаясь. Сила, выносливость, техника, самоотдача, работа в команде! Да, уважаю тебя! Сам откуда? Англичанин?
- Ну прямо развеселили. Хотите сказать, что у меня британский акцент? Русский я.
- Тем более уважаю! С соккером ничего не сравнится. Бейсбол, футбол – всё дерьмо.
- Вне всяких сомнений.
- Как там баня? Пар нормальный?
- Более чем.
- Ну ладно. Пойду попарюсь. Береги себя.
- Хорошего вечера.

Косметическое

Бывают в нью-йоркском метро поезда-экспрессы, пропускающие несколько остановок, из чего некоторые пролёты очень большие. В таких поездах можно развить серьёзную деятельность, читать (как я), слушать музыку, решать кроссворды, играть в видео-игры, работать, учиться, рисовать, писать стихи, репетировать, завтракать, обедать, ужинать, в конце концов, спать.
Но с чем никак не могу свыкнуться, так это с тем, что женщины красятся. Хорошо, что не моются и не совершают другие какие косметические процедуры. Нет, я, конечно, понимаю, что тут эмансипация победила, и женщина свободна: по знаменитой пословице, российские женщины и в булочную ходят накрашенными по полной программе, а здесь человеческие особи женского пола оставляют за собой право ходить по улицам так, как им удобно.
Однако, всё равно не совсем понимаю. Допустим, вышла такая нью-йоркская гражданка из дома не накрашенной. Наплевать ей, что про неё подумают. Хорошо. Свобода и демократия. Но в вагоне-то всё равно она раскладывает свой обширный реквизит и принимается за процесс прихорашивания. Значит, не совсем ей наплевать. Следовательно, например, законы жестокого капиталистического мира заставляют её быть накрашенной на работе, перед начальством и клиентами. И т.д...
Получается, в теории свобода возможна, на практике нет. То же самое с туфлями на каблуках – до глубоких холодов большинство женщин ходит на работу в шлёпанцах или, как вариант, на холодную погоду в кроссовках. Понятно, что удобнее, хотя в большинстве случаев выглядит нелепо. Но на работе-то они всё равно переодеваются. А вы говорите, демократия...
Да и вот ещё: поезд-то трясёт и заносит на поворотах, пожалуй, качество покраски страдает...

Бог один

Вообще если задуматься и посмотреть по сторонам, повышенная религиозность американцев очевидна. Религиозные вопросы до сих пор очень важный элемент политики. Поэтому такие жаркие дебаты развернулись сейчас вокруг строительства мусульманского религиозного центра недалеко от места, где стоял Всемирный торговый центр. Наблюдение за американской политикой — одна из основных частей моей работы, будучи атеистом, отслеживая дискуссию отмечаю продуманные и точные выпады одной группы дискутирующих против другой.

Дискуссия идёт давно и активно, и таких удачных выпадов накопилось уже порядочно. Раз за разом приходится убеждаться, что оба лагеря критикуют друг друга весьма точно и эффективно. И тем не менее, даже достаточно отстранённому и интересующемуся дискуссий наблюдателю вроде меня трудно сделать вывод, кто, условного говоря, прав.

Задумался, отчего так. Пожалуй, дело в том, что главная движущая сила сторонников строительства — мусульмане, противников — христиане, в основном протестанты классической американской формации. А когда спорят две настолько развитых монотеистических религии компромисс не возможен: либо вы верите в, опять-таки условно говоря, «христианского» бога, либо в «мусульманского». В этом смысл и сила религии. Тем более, что и тех, и других есть за что покритиковать. Да и зачастую в пылу спора представители одного лагеря ставят в вину другому сущностные черты любой религии, которые и сами по себе удобный объект для критики. И уж тем более не может речь идти о каком-то сосуществовании — задаваемая религией картина мира тотальна, бог всемогущ, соответственно каждая религия стремиться к полному господству, иначе какое же это всемогущество...

То есть, вопрос действительно взрывоопасный. Дело, конечно, одним культурным центром не исчерпывается, мусульмане борются за право свободно исповедовать свою религию по всей стране. Впору государственной власти вмешаться с позиций активного, я бы даже сказал, атеистического и жёсткого поддержания мира между религиями. Но даже если политики сумеют встать над религиозными проблемами, у них есть избиратели, которые спросят с них по религиозному счёту — с нами или против нас? Короче говоря, опасно.

Поварское

Готовить я люблю с детства, наверное, потому что люблю вкусно поесть. Мама с папой всегда много работали, дедушек, бабушек, старших братьев и сестёр нет, поэтому и придумывал, чтобы себе приготовить повкуснее.
Но когда переселился в Нью-Йорк ударился в кулинарию по полной программе — даже пиджак себе поварской купил, да ещё и заказал на нём мою монограмму вышить. Это не хобби или обжорство, опять есть совершенно рациональные причины. Когда приехал, не сразу разобрался в местной еде — всё «фаст-фуд», сильно калорийное. Набрал несколько килограммов. Понял, что от ожирения помимо спорта меня спасёт только еда собственного приготовления.
Блюда для приготовления отбираю по двум критериям — полезность и скорость. Не помню, чтобы приготовление чего-то занимало у меня больше чем час. Но, главное, хочу отметить, что Нью-Йорк своим столпотворением народов кулинарным изыскам способствует: без особых проблем можно найти любой ингредиент.
Первое время ещё были проблемы что-то найти (например, для глинтвейна не сразу обнаружил душистый перец, а потом узнал, что его здесь и перцем-то никто не считает), теперь уже точно знаю, что где брать. Таким образом, освоил уже блюда больше десятка разных национальных кухонь. И работе помогает: после трудовой недели отключаюсь от забот, когда что-то готовлю, а потом наслаждаюсь пищей, да и есть на мои еду всегда охотники, хорошая компания обеспечена, плюс приятно слушать добрые слова за угощение.
Есть у меня один знакомый шеф-повар, бывший политолог. Вот не понимаю, зачем было забрасывать политологию? По-моему, можно совмещать без проблем...

Общественная безопасность

Однажды обедал я в дели. (Дели — это такая нью-йоркская столовая, где есть любая еда, от мороженного до суши, от супов до бутербродов, от кофе до салатов.) За соседним столиком сидели две немки. Мама и дочь, достаточно симпатичная для того, чтобы я обратил на неё внимание. К ним подсел менеджер, может, даже хозяин столовой. Обычно он важно расхаживает по залу — смотрит, где нужно подмести, спрашивает у клиентов, как дела, объясняет, чем жаренная курица у них в дели лучше чем в остальных местах. Иногда, скажем, по пятницам даже угощает печеньем или чем-нибудь ещё.
Так вот, разговорился он с немками. Мама на не самом безупречном английском объяснила, что направляются они уже в аэропорт, чтобы лететь в родную Баварию, а вообще им очень понравилось, обязательно приедут ещё. Расхваливая Нью-Йорк, среди прочего сказала, как спокойно и безопасно.
«Конечно, безопасно!» - ответил менеджер. «Вон сколько везде народу. И какие все прекрасные люди! Если какой-то плохой человек что-то задумает, быстро обезвредят. У нас однажды пришёл такой, протягивает кассирше крупную купюру. Мол, разменять. Она только кассу открыла, он туда руку запустил, сколько успел схватил, и бежать. Глупый такой! Люди же! Тут же скрутили! А вам — счастливой дороги! И обязательно приезжайте ещё!».
При всей простоте и даже некоторой наивности рассуждения не могу не согласиться. Даже террориста на Тамй-сквер тогда поймали. Он, правда, конечно, был полный болван. Но тем не менее. Как-то осознаёт местное население, что этот город принадлежит живущим здесь людям. Туристы же восхищённо глазеют по сторонам, словно, в сказку попали. А мы здесь живём. Хотя... Пардон. Ещё я не ньюйоркец, если верить электрику Омару, мне ещё месяцев одиннадцать до этого звания...

Праздник какой-то

Давно думал писать совсем краткие заметки о маленьких повседневных курьёзах. Сегодня первая.
Выходные праздничные дни в Америке совмещены с календарными выходными. Да и вообще много праздников «плавающих»: не число, а такой-то день недели в месяце, второй вторник февраля, например.
Неудобно, что заранее не знаешь числа, когда выходной. Удобно гулять несколько дней подряд, и не надо, скажем, воскресенье переносить на четверг, а пятницу на воскресенье, как это принято в России.
Первый понедельник сентября — День труда. С 1882 года, после столкновений армии и полиции с рабочими пульмановских заводов.
Из магазина русских продуктов: «С Первомаем вас!».

Занимательная социология

Еду я однажды в метро. Обычно читаю, а тут ехать всего один маленький пролёт, ничего не остаётся кроме как глядеть по сторонам. И в одном вагоне, почти рядом, замечаю две рекламы, которые заставляют меня задуматься об отличиях российского общество от американского.
Первая даже и не совсем реклама — место предлагают уступить. В России дело обычное, здесь этот призыв всё-таки кажется удивительным — всё-таки равноправие и политкорректность. Призывают, например, уступать место старикам и инвалидам. Однако инвалиды-то в Америке такие же люди как все, с какой стати им уступать? Ещё бы женщинам предложили место уступать! Вообще бы был форменный скандал — мужской шовинизм.
Прошу читателей учесть, что я не рекламу критикую, реклама верная, удивляюсь, что она в Америке возможна, иногда кажется, что нормальная логика здесь умерла, задушенная политкорректностью. Я вот, например, место буду уступать в любой стране мира, любому человеку, кому посчитаю нужным, точнее, кому моё место будет нужнее.
Однажды в университетские годы на футболе подбили мне колено, порядочно так подбили, почти выбили. Захожу в автобус, еле доползаю до сиденья, падаю на него, при всём желании встать могу с большим трудом, зима, в автобусе грязно и скользко. Заходит пожилая гражданка, ещё вполне бодрая и цветущая, с девицей лет 15 (внучкой?), не менее цветущей и розовощёкой. «Смотри, (предположим) Маша! Хам! Уселся и сидит!». Кое-что я про тётку подумал, не совсем печатное, но собрав все силы и волю в кулак, с гримасой боли поднялся, и даже сподобился на прыжок, волоча мало послушную ногу, чтобы освободить место. «Ой! Что Вы, что Вы! Молодой человек! Извините!».
Это я к тому, что никогда не буду занимать место в ущерб тому, кому оно нужнее. А здесь вроде все равны, но такие неполиткорректные плакаты в транспорте висят! Места же редко уступают.... Реже чем в Москве...
Но этим плакатом мои наблюдения не ограничилось. Другая реклама предлагала услуги складского центра. Дело в том, что население здесь мобильное, хотя частная собственность в почёте, десятилетиями живут без своего угла, особенно теперь после краха ипотечной системы. Вот и рекламировали какой-то очередной такой центр, чтобы люди за деньги на время туда свои пожитки складывали. Я обратил внимание на лозунг, что-то типа «Складировать у нас — это меньше видеться с родителями!».
Россия, конечно, не Япония или Китай. Но у нас, кажется, нет ничего плохого в том, чтобы побольше видеться с родителями. По-моему, ещё не забыта социальная телереклама «Позвоните родителям». А тут напротив — мы вас спасём от родителей!
Я далек от того, чтобы занудствовать и заниматься морализаторством. В данном случае просто отмечаю разницу. Развивая мысль, замечу, что потом напрасно удивляются демографическому кризису. По всем направлениям. В «Атлантик Мантли» недавно была статья, что, мол, мужчины вырождаются, женщины всё на себя берут.
Есть такое дело. Хотя, с другой стороны, женщины, как минимум, в лице феминисток сами вроде к этому стремятся и даже жалуются, что равноправие ещё не достигнуто. Путаница, короче говоря. Тем временем китайцы, индусы и другие азиаты размножаются. Кстати сказать, мои коллеги женского пола, воспитанные в русско-советско-российской системе, прочитав, означенную статью, вздыхали «Да...Измельчал нынче мужик...».
К чему это я? К тому, что в американской системе, по многим показателям исключительно успешной, противоречий, «мин замедленного действия» хватает.

В Бруклине

Помню, с каким интересом я отмечал, когда только приехал в Нью-Йорк, местное смешение народов. Сейчас уже привык и ничего особенно удивительного в этом не вижу – приехали люди сюда со всего мира в поисках счастья, живут, уживаются, стараются друг другу не мешать. Но даже сейчас иногда нельзя не удивиться – занесло меня на прошлой неделе в узбекский район Бруклина.
Вообще Бруклин – совершенно отдельный мир, неудивительно, что пожившие там некоторое время люди такие особенные, бруклинские. Я ужинал с товарищем в чайхане, в узбекском («ферганском» - пояснил он мне, видимо, есть ещё какие-то другие) районе. По улице эта чайхана следовала за магазином польских продуктов, итальянским рестораном и ещё какими-то восточными, по-моему, бенгальскими лавочками.
В Средней Азии я не был, но заведение несколько напомнило хорошую столовую где-нибудь в Гудермесе, а, может, даже и в Сочи. Ассортимент большой, восточно-советский, местами на руглише, что, конечно, дополнительное развлечение. «Байкала» нет, «Тархун» есть, пирожных «картошка» тоже нет, зато полный набор салатов советского общепита.
Но дело не в меню. Обстановка в учреждении достойна пера Ильфа и Петрова. Помимо нас с товарищем ещё была парочка разнополых американских хиппи за романтическим ужином, а за большим, на ползала столом – большая узбекская семья. Женщины и дети – на одном конце стола, мужчины – на другом. Вроде всё как полагается, по традициям, однако вряд ли по ним полагается глушить «Русский Стандарт» стаканами. (Женщины не отставали, правда, больше употребляя «Советского Шампанского»). Колоритности происходящему добавляла передача из развешанных по стенам телевизоров творчества Потапа и Насти Каменских.
«И всё-таки чурки…», - вздохнул мой товарищ, урождённый киевлянин, проживший в Америке уже лет пятнадцать, глядя, как строго обращаются с женщинами.
Ну или (Потап, Настя, «РС») – «мягкая сила» России.

По-человечески

Обратил внимание на такой факт: в Америке меньше хамства. Не в смысле бытовых перебранок, скажем, в метро (хотя их тоже почти нет), а вообще. Например, низовые работники всяких служб сервиса. У них, кажется, совершенно отсутствуют какие-либо комплексы по поводу того, что они делают «непочётную», по российским меркам, работу. Они вежливы и уважительны клиенту.
Нет, конечно, надменности советской продавщицы, презирающей всех окружающих с высоты её прилавка. Но нет и озлобленности существа, выполняющего не котирующуюся в обществе работу, и потому ненавидящего тех, с кем ему приходится общаться. Приходит, скажем, ко мне настройщик кабельного телевидения, и мы с ним нормально, любезно, вежливо со взаимным уважением разговариваем – он хорош в своей работе, я в своей.
Или другой пример: в лифте большого офисного здания охранник, курьер или даже уборщик туалетов может запросто обсуждать с бизнесменами вчерашний бейсбол, или погоду, или что-нибудь ещё. Нормальное человеческое общение.
Причин этого, я могу без особого напряжения назвать несколько. Во-первых, власть доллара – хамить клиентам убыточно. (Поэтому, наверное, такая «сервисная» вежливость и в России сейчас начала появляться.) Во-вторых, общее воспитание в духе осознания человеческого достоинства, своего и окружающих. В-третьих, уважение к труду. Скажем, в социальной иерархии чёрный уборщик туалетов, конечно, стоит сильно ниже еврейского бизнесмена, с которым он обсуждает бейсбол в лифте, но еврейский бизнесмен туалеты мыть не будет, а если их не мыть, они будут грязные и пользоваться ими через какое-то время будет нельзя.
Если подумать дольше, объяснений таких будет ещё больше. Сейчас речь не об этом. Я понимаю, что всё это в определённой степени поверхностно, бедные, знают, что они бедны, богатые – богаты, первые хотят стать вторыми. Философско-политических выводов делать не буду. Однако одно могу сказать точно: эти простота и спокойствие в общении относятся к тем небольшим моментам, которые делают жизнь в Америке приятнее и удобнее.

И меня считают

Когда прилетел из Москвы, из аэропорта меня вёз мужчина бойкий и разговорчивый. Как оказалось, румын. (Румынкой была и водитель первого в моей жизни нью-йоркского такси.) Я сказал, что буду платить картой, и начали мы с ним разговаривать на финансовые сюжеты. Вспомнили, у кого какие были казусы с оплатой картами, а потом он мне со сдержанной гордостью сообщил, что в следующем году бросит водительствовать.
«А всё почему? Спасибо кредитным картам! Когда я приехал и завёл себе кредитку, я всегда аккуратно платил по счетам. Прошло несколько лет, и вдруг мне звонят из банка: сообщают, что могут открыть мне кредитную линию в 1,6 миллиона долларов! Я не растерялся, кредит взял, купил дом на девятнадцать квартир в Нью-Джерси, цены на недвижимость взлетели, кредит вернул. И всё!» - рассказывал он, лузгая не то семечки, не то орехи.
Что и говорить – американская мечта в румынской редакции. Действительно, от кредитного рейтинга здесь зависит очень многое – все данные со всех банков собираются и внимательно отслеживаются. Если до кризиса по распространенной полушутке кредит могла взять любая собака, то теперь правила ужесточили, и мне, например, первую кредитную карту было завести очень сложно.
И это при том, что карта мне эта совершенно не нужна. Однако собираюсь покупать дом и думаю взять для этого кредит. Следовательно, надо иметь для этого хороший кредитный рейтинг. Конечно, плохо, когда жизнь в долг становится системой, и даже у «успешных» представителей американской «элиты» до конца жизни нет ничего своего, но, с другой стороны, при грамотном использовании кредит – инструмент удобный и полезный.
Надо отметить, что выходцы из Восточной Европы, будь-то мои польские друзья, этот румын или я, быстро ориентироваться в запутанных бюрократических системах приучены жизнью на Родине, поэтому эффективно взаимодействовать с этой системой получается. Мне скажем, при собственной смекалке, очень помогли мой русскоязычный бухгалтер и брайтонская девушка в отделении моего банка. Плюс в библиотеке нашёл хорошую книгу, в которой инвестиционный банкир, доступно рассказывает про все финансовые аспекты домашнего хозяйства в Америке. Девятнадцать квартир в Нью-Джерси мне не нужны, но всевидящий «старший брат» кредитного рейтинга меня уже считает.

Патриотическое

Работа у меня такая, что надо писать по-русски и много. Причём писать так, чтобы это было интересно читать. Просмотр «Симпсонов» и игра в футбол с ямайцами развитию родной речи не способствуют, поэтому периодически в целях профессиональной переподготовки читаю классиков. В основном публицистику – романов я всё-таки не пишу.

Последнее время много читаю Эренбурга. И вот, возвращаясь из Москвы, в самолёте прочитал в его мемуарах рассказ о Пастернаке. Удивился: Нобелевский лауреат не только оказался несколько похож на меня характером, но и в цитатах, приведённых Эренбургом, высказал мысли, меня поразившие. Со школьных лет от автора напоминающего плохой телесериал «Доктора Живаго» такого не ожидал…

«…Наше государство, наше ломящееся в века и навсегда принятое в них, небывалое, невозможное государство». Более точного определения пока не встречал. Лично меня больше всего в этих словах за душу берёт «наше».

Моё.

Друзья и знакомые уже почти перестали меня спрашивать о жизненных планах на ближайшие годы. Вроде бы всё ясно: жизнь в Нью-Йорке удобна и интересна, работа у меня здесь. Однако иммигрантских настроений совершенно не испытываю. Просто не представляю себе, как и когда я смогу сказать про нечто, относящееся к Соединённым Штатам, «наше», «моё».

Есть в российских политико-политологических кругах «либеральный» персонаж, якобы образованный, умный и даже остроумный. (Персонаж этот должен мне бутылку хорошего вина за мой сбывшийся прогноз прохождения «Родины» в Думу, но это между прочим.) Так вот на лекциях этого персонажа во время учёбы сдерживался с изрядным трудом – Россия фигурировала исключительно как «эта» страна.

Для меня она «наша», со всеми многочисленными бедами и глупостями. Радуюсь, что профессия у меня такая, что могу много сделать для исправления этих глупостей. Даже находясь в Нью-Йорке. То есть, Пастернак говорил о государстве, я бы сказал «республика», в лучших римских традициях, «общее дело».

Понаехали

В Москве меня туристы так не раздражали…

Точно не знаю, почему. Думаю, причины две: Москва побольше, а туристов поменьше. Как-то рассредоточивались они по территории, и в повседневной жизни мешали мне меньше. Нечто похожее на круглогодичные (с летними обострениями) манхэттенские туристические толпы, наблюдал только в Питере, впрочем, там я сам бываю туристом…

В Нью-Йорке же чем дольше лето, тем больше туристы раздражают. Повсеместные, шумные, бестолковые толпы. И без них народу много, а тут идёте вы, например, движение достаточно быстрое, людей много, и вдруг впереди останавливается парочка французов и начинают вопить и руками размахивать – Крайслер-билдинг они, видите ли, увидели! Что делать? В них врезаться? Выпрыгивать на мостовую? Взлетать?

Или другая ситуация: ходу нет, японцы, десять одинаковых человечков, полностью перегородили тротуар и всё вокруг фотографируют, нисколько не заботясь, где люди будут проходить. Или ещё хуже: семейство дебелых, розовых людей-поросей откуда-нибудь из Айдахо идёт ровно по середине тротуара. Женщин, детей и стариков, понятное дело, не трогаю, но какому-нибудь борову-фермеру поставить корпус, да так, чтобы его развернуло – одно удовольствие. Да и для футбола прекрасная тренировка. И не считайте меня хулиганом – я иду по своей стороне тротуара.

Или возвращаюсь с работы, захожу в вагон метро, ехать прилично, хочется сесть и почитать, а места заняты итальянцами, которые, естественно, уже проехали свою остановку или собираются это сделать. Хочется им сказать: что вы в этом поезде забыли? Это экспресс, до «Дакоты», Земляничной поляны, Музея естественной истории, ресторанов Верхнего Вест-Сайда и других достопримечательностей на нём не доедете. Тем временем один итальянец, из грамотных, додумывается посмотреть карту метро и, пока не закрылись двери, вся шайка с громкими воплями, сшибая с ног всех на своём пути, устремляется к выходу из вагона. И так круглый год: лето, открытие Генассамблеи, День Благодарения, Рождество, Новый год, День святого Валентина …

Американское значит отличное

Наблюдая, как американцы (ну хорошо, ньюйоркцы) болеют за свою сборную на чемпионате мира по футболу (да, да, не удивляйтесь) задумался о местном патриотизме. Не претендую на абсолютную истину, но всё же…

Мне кажется, что, несколько упрощая, есть, как минимум, три патриотизма. Наш, российский, пожалуй, типичный для всей Восточной Европы, совершенно иррациональный, «любовь к берёзкам и бесконечным далям». Рациональный, когда Родину любят за что-то конкретное, за то, что у неё самое лучшее, а может, и считают лучшим всё. Условно говоря, немецкий такой. И американский, умудряющийся соединять первые два.

Свою страну, когда она только появилась, американцы начали любить нарочно и сильно – самим фактом своего появления она бросала вызов Европе, с её консервативными, ограничивающими свободу порядками. Каждый из прибывавших иммигрантов добавлял к этой любви что-то своё, не всегда рациональное (сколько восточноевропейцев и итальянцев приехало).

Но шли годы, и у американцев появлялось всё больше поводов любить свою страну «за что-то». В итоге получилось, что для всех патриотизм изначальное допущение, но когда он подкрепляется свежими фактами, проявления восторженной любви к своей стране зашкаливают. Играет сейчас сборная очень и очень прилично – граждане, даже те, кто в нормальном футболе смыслят немного, ликуют. Культура тут такая, что неудачников не любят, а вот победителей боготворят.

Когда-то в России шла активная дискуссия, ещё несколько лет назад можно было встретить громкое выражение точки зрения, что активное подпитывание патриотических чувств со стороны государства – курс неверный. Выражали её главным образом «либералы», склонные для подтверждения своей точки зрения кивать на милый их сердцу «Запад». Однако в этом случае на Америку указывать бессмысленно. Тут как раз наоборот: если не государство, то другие лидеры общественного мнения, прежде всего, СМИ подольют масла в огонь патриотических настроений.

Вот и сейчас подливают. То заверят публику, что гол деревянно-мёртвым родоначальникам, пускай, и случайный «дурак», раз и навсегда переписал историю человечества. То аналитически распишут всемирно известную несокрушимую силу словенских атлетов, которых остановила с доблестью волонтёров Вашингтона храбрая американская команда.

…

«В Голливуде это невозможно!», - орёт комментатор после Алжира.

Конечно, невозможно – это футбол.

Концерт дворового масштаба

Нью-Йорк – дорогой для жизни город. Однако здесь много стоящего можно получить бесплатно. Например, в трёх минутах ходьбы от моего дома лютеранская кирха. Периодически там организуют бесплатные концерты, пару раз в год – с помощью Карнеги-Холла. Давно собирался на них выбраться, сегодня получилось.

Название у этой серии концертов – Концерт по соседству. Но учитывая, что соседство по-английски это ещё и район, можно сказать «районный концерт». Но это не просто район, а некое местное сообщество, место, где твой дом. Поэтому, по-моему, наилучший перевод «концерт во дворе».

Народу собралось относительно немного, но целая кирха – чуть более ста человек. Представительница Карнеги перед концертом узнала, кто откуда. Подавляющее большинство из Манхеттена, несколько человек с Квинса, по одному-два гордых представителя Бруклина и Стэтен Айленда, никого из Бронкса – там не по этому делу. Одна дама, отчего-то мне напомнившая Мардж Симпсон, которая потом слушала концерт с напряжённым вниманием, вытянув шею ближе к сцене, и быстро-быстро в такт музыке вязавшая, гордо объявила – «Я с Колорадо!»

Вообще публика разная, всех цветов и возрастов. Больше, конечно, пожилых, но встречаются все – от молоденьких чёрных девушек аудитории Бейонс до белых мужиков, которых в годы советской власти можно было найти у пивных ларьков.

Концерт был отличный. И не только из-за мастерства исполнителей или программы. Когда вот так, «по-простому», слушаешь Моцарта и Бетховена, вытащенных из торжественно-камерно-консерваторской обстановки; когда молодые скрипачки почти в купальниках, а ребята-скрипачи в разноцветных футболках, ещё яснее понимаешь, какая прекрасная, вечная эта музыка. Что написали её бесконечно гениальные, живые люди с большой душой и сердцем; что когда вот в такой, как сегодня, летний, раскалённый манхэттенский день перед напряжённой трудовой неделей слушаешь такую прекрасную музыку, чувствуешь, что живёшь; что всякие будничные трудности – ерунда; что если человек может писать такую музыку, то все твои проблемы маленькие и примитивные, которые ты можешь решить одной левой. И всё это – совершенно бесплатно.

Книгохранилище

Продолжаю рассказывать о быте нью-йоркского жителя. Сегодня – про библиотеку.

Когда я приехал в Нью-Йорк, начал читать ещё больше чем в Москве – и по работе, и для себя, чтобы больше узнать про США и людей, их населяющих. Помимо прочего важно это было для развития моего английского языка и знакомства с жизненными реалиями, в учебниках английского не объясняемыми. За первые полтора года такого чтения потратил несколько сотен долларов. Потом задумался о библиотеке. В Москве я был завсегдатаем подобных учреждений, в Нью-Йорке же помимо причин экономии денег (книги здесь дороже, чем в России) были у меня соображения и экономии места – живу всё-таки на съёмной квартире. Тем более, что многие, разрекламированные и мной купленные книги при ближайшем знакомстве оказывались весьма посредственными.

В итоге я остался полностью удовлетворён – у Нью-йоркской публичной библиотеки не только богатая коллекция, но и удобный, современный сервис. Каталог доступен в Интернете, там же я делаю заказ, и жду, когда в выбранное мной отделение придёт искомая книга. Отделений много, я выбрал то, которое находится в пяти минутах ходьбы от моей работы. Небольшая иллюстрация богатства каталога: недавно совершенно случайно обнаружил вышедшую в прошлом году в Москве книгу по международным отношениям, найти которую в Москве можно не в каждой специализированной библиотеке.

Надо заметить, что художественных книг я не читаю, заказываю что-то либо по работе, либо для диссертации, однако подавляющее большинство книг нахожу, правда, иногда приходится подождать из-за существующей на эти книги очереди. Очередь эта определяет, как долго можно держать книгу. Минимальный срок две-три недели (по-моему, зависит от книги и от отделения, за которым числится книга), а дальше зависит от спроса на книгу. Можно держать хоть месяцами, если она никому не нужна. Все операции по продлению можно тоже делать в Интернете. Для тех, кто не успел сдать книги во время штраф нестрашный – двадцать пять центов в день.

Это правила, а сервис очень удобный. Библиотекари приветливые, готовые помочь. Народ хотя есть, очередь идёт быстро. Никогда не использовал, но, кажется, в библиотеке есть компьютеры с доступом в Интернет. Что меня особенно поразило, что через сайт библиотеки можно скачивать электронные и аудиокниги. Недавно скачал первый раз, было сказано, что для чтения книги отведён определённый период времени. Интересно, что потом будет? Файл самоуничтожится? Вместе с компьютером и квартирой?

В общем, тем, кто считает, что в двадцать первом веке и для книг, и, тем более, для библиотек места нет, я рекомендую посетить Нью-йоркскую публичную библиотеку. Не разу не работал в читальном зале – нет нужды. Когда-нибудь просто на экскурсию схожу в главное здание на сорок второй между пятой и шестой авеню. Кстати сказать, там постоянно бывают всякие лекции и прочие культурные мероприятия. К большому сожалению, на многое хронически не хватает времени…

Также надо заметить, что вся эта радость происходит от местного богатства. За библиотеку платят налогоплательщики, в Нью-Йорке совсем не бедные. Даже сейчас, когда все бюджеты сокращают, на библиотеки оставляют достаточно. Хотя сами библиотекари бьются за каждый доллар – даже при просмотре каталога в Интернете постоянно выскакивает реклама, призывающая пользователя что-нибудь сделать, пожертвовать денег или обратиться к своему депутату, чтобы бюджет библиотечной системы не сокращали.

Развитой капитализм

Постепенно к американским реалиям привыкаю, однако иногда всё-таки оглядываюсь вокруг и замечаю, сколько кругом удивительного. Вот, например, насколько развились за столетия свободно рыночные отношения и влияют на повседневную жизнь.

Например, тут реклама не просто повсеместная, она форменным образом заставляет что-нибудь купить. Не могу сказать, что такая уж она надоедливая по форме, но она буквально везде.

Пару месяцев назад один крупный электронный концерн, по моим ощущениям, проводил массированную рекламную кампанию своего нового продукта. Причём не так проводил, что, мол, начали мы его продавать, продукт хороший, покупайте. А буквально на каждом шагу в СМИ о нём говорили. До чего дошло: информационно-аналитическая передача, эталон таких передач, для меня очень интересная и почти мной любимая; и вдруг, за разбором новостей недели, каким-то неожиданным образом выходят на обсуждение этого продукта, вроде бы в шутку, но подспудно убеждают его купить.

Тогда казалось, что о нём говорят повсеместно и постоянно, спустя какое-то время, отвечая на такую рекламу, продукт начали обсуждать люди вокруг, то есть, выключить телевизор и не открывать газеты и журналы уже не помогало. Могу предположить, каких затрат такая кампания стоила, к счастью, достаточно быстро прекратилась, но, думаю, на многих сработала.

Или другой пример: никак не могу привыкнуть, что, если здесь в какой-нибудь службе сервиса или при заказе чего-либо говорят, что искомое будет получено через 7-10 рабочих дней, то на самом деле почтальон принесёт посылку дней где-нибудь через пять, календарных, включая день заказа, даже если доставка придётся на субботу. По сравнению с российскими реалиями это не просто приятно, это несколько пугает. (Справедливости ради отмечу, что недавно был на Родине и общался с российским сервисом – изменения к лучшему заметны, но всё равно, хотелось бы, чтобы и в России поскорее было также.)

Или к известному с советских времён болезненному вопросу продуктового изобилия в магазинах. Казалось бы, что уже вроде всё сравнялось – идеи А. Смита, Е. Гайдара и А.Чубайса не просто живы, они победили. Однако впервые как следует я задумался о том, сравнялись ли, в начале этого года, когда услышал разговор двух вполне толковых, региональных руководителей (уровня совсем не высокого), принимаемых мной по работе. Хотя оба они были далеко не из Москвы, за рубежом, насколько могу судить, бывают часто. Один восхитился, сколько же всего в продуктовых магазинах, второй его осудил, мол, в Москве не меньше. Первый лишь хмыкнул…

И вот в начале мая я отправился в Москву на побывку. С удивлением я обнаружил, что, чтобы мне питаться также как в Нью-Йорке, требуются некоторые усилия. Причём нужны мне были не какие-то деликатесы, есть я стараюсь вещи полезные, например, на завтрак делаю себе молочно-фруктовые коктейли, «наедаюсь» которыми почти до обеда. Для одного из таких коктейлей нужен мне замороженный концентрированный апельсиновый сок. В теории – вещь простая, на практике – в Москве отсутствующая. А говоря же в общем, заметна разница в ассортименте, поражают запредельные московские цены.

Я всё это пишу не для того, чтобы пожаловаться на отсталость России. С одной стороны, конечно, можно сетовать, что нет в Москве сока замороженного в магазинах, а люди в метро воняют. Но, с другой, всё больше крепнет у меня убеждение, что отечественные беды от элементарного запаздывания в развитии. По поводу исторических и культурных причин этого отставания можно спорить, но факт в том, что оно есть. Значит, дело не в том, что Россию населяют какие-то безнадёжно глупые, ленивые и убогие люди. Значит, со временем жизнь будет лучше. Тем более, что в нашу высокотехнологическую эпоху время «сжимается» – глядишь, и москвичи обучаться мыться и пользоваться дезодорантами в рекордные сроки.

Такой вот я оптимист…

Весна

Наверное, весной везде хорошо. Хорошо и в Нью-Йорке. Ясно, солнечно, тепло, сухо, приятный ветерок с океана. В какой-то момент потеплело до более чем тридцати градусов, однако после пары дней жары стало опять хорошо. Жара ещё успеет всех помучить в июле и августе. Среди небоскрёбов Мидтауна на улицах стоят высокие, до пояса, и большие вазы-клумбы, в них, начиная примерно с марта, постоянно распускаются какие-то новые цветы. Помимо их природной красоты приятно, насколько всё сделано аккуратно – без всякого видимого вмешательства человека какие-то цветы постоянно распускаются как по расписанию; не видно, чтобы, как в Москве, какие-нибудь «таджики» в этих клумбах копошились, разбрасывая землю вокруг. Почти каждый вечер после работы стою жду автобуса рядом с такой клумбой – аромат цветов можно почувствовать метров за пятнадцать. Начинают зацветать деревья, много вишен, но цветущих деревьев больше ниже по Манхэттену, где-нибудь в Гринвич-Виллидж. Через некоторое время, пожалуй, съезжу полюбоваться.

Наверху же, недалеко от моего дома каждое утро вообще настоящие птичьи «концерты». Мой отец старался брать отпуск именно в июне, чтобы в Подмосковье ещё можно было застать пение птиц. Тут даже стараться не нужно, достаточно с утра открыть окно. Никогда бы не подумал, что Манхэттен может быть местом послушать птиц.

А ещё просто приятно пройтись, особенно вечером во время заката, когда необычные отсветы с неба играют в многочисленных стёклах небоскрёбов и витрин. Иду, и приятное весеннее настроение совершенно такое же как во время прогулки где-нибудь по Бульварному кольцу. Хотя, честно скажу, по Москве всё равно скучаю… А красоту московской весны можно по-настоящему почувствовать только московской зимы.

Граждане мира

Я знал, что публика в Нью-Йорке на концерты классической музыки ходит в джинсах и спортивных костюмах. Я знал, что это же публика сидит во время концерта в верхней одежде или сваливает эту верхнюю одежду прямо в проходах и под сиденьями. Но я не знал, что при этом некоторые ещё и снимают обувь и протягивают ноги, наслаждаясь концертом. Впрочем, речь сейчас не об этом.
Возвращаясь домой после концерта Нью-йоркского Филармонического, я решил зайти в большой продуктовый магазин, расположенный близко к юго-западному углу Центрального парка. Где-то я слышал, что это чуть ли не самый большой продуктовый на Манхэттене. Вообще модный такой магазин, торгуют качественными продуктами для гурманов, много натурального, без гормонов, химии и всего того, чем американцы так «успешно» травятся.
Время было позднее, под закрытие магазина. Моя коллега, недавно посещавшая примерно в это же время аналогичный магазин на Юньон-сквер, заметила, что ей живо вспомнилась Москва – когда москвичи, в основном молодые, из амбиционных и трудолюбивых, в поздний час, наконец-то разобравшись с делами, покупают себе всякие вкусности. Не мог подумать, что она настолько права…
В магазине народу было уже мало, поэтому достаточно быстро я заметил, что вокруг доминирует … русский язык. Конечно, в Нью-Йорке русского почти везде много, но среди покупателей соотечественников было, по моим впечатлениям, из всех народов большинство. Но даже не на это обратил внимание: по-русски говорили люди, на обыкновенный «русский Нью-Йорк» совершенно не похожие.
Особенно показательной в этом смысле была сцена, которую наблюдал, пока стоял в очереди к кассе: вполне себе стильная женщина средних лет обратилась к стоящему за ней молодому человеку с каким-то вопросом по поводу приготовления купленных им овощей. Минуты три они общались на хорошем английском, потом женщина и я вдруг поняли, что у парня родной русский. (Понимаешь это всегда как-то вдруг, по какой-нибудь едва уловимой букве «т», или «д», или «в», сказанной по-нашему. Даже трудно сказать, как. Но вдруг понимаешь.)
Это я вспомнил к вопросу о стирании границ и появлении некоего усреднённого «гражданина мира». В этот вечер в магазине я понял, что представители моей культуры точно также как и представители других народов и культур в эту новую культуру глобального мира могут вливаться без проблем.
Не сочтите меня безродным космополитом. Во-первых, я не утверждаю, что соотечественники здесь «обамериканиваются». Это возможно с трудом, а когда возможно, на мой вкус, выглядит уродливее, чем подлинный носитель «американского духа». Уже писал, что Нью-Йорк – не Америка.
Во-вторых, я не тороплюсь с окончательным выводом, хороша или плоха эта новая глобальная культура. В теории, пожалуй, хороша, так как каждый может добавить в неё что-то из своей культуры, кажущееся ему самым хорошим, удобным, подходящим для других. На практике поживём – увидим. По крайней мере, те люди в продуктовом магазине мне ближе и приятнее Брайтона, замшелого «совка», который можно иногда наблюдать среди наших дипломатов, или зачастую злобных, ленивых и ограниченных российских жителей. Своё место я определю, вероятно, тогда, когда буду воспитывать своих детей, когда буду объяснять им кто они и для чего.

Здоровье

Когда я достал из почтового ящика пластиковую карточку, удостоверяющую мою медицинскую страховку, обрадовался. Обрадовался, потому что оформление страховки затянулось, моя российская, туристическая истекла, а совсем без страховки быть несколько беспокойно – хотя бы из-за футбола. Однако по прошествии некоторого времени понимаю, что радоваться мне нужно было и по другой причине: я получил медицинское обеспечение такого уровня, которого в России у меня не было.
С платной медициной дела на Родине почти не имел, когда имел, замечал, что, несмотря на разницу в окладе платным докторам не чужд менталитет бесплатных, в конце концов, учатся все вместе и в платную медицину приходят зачастую из бесплатной. Конечно, рядовая московская районная поликлиника исполняет несколько полезных функций – там можно получить освобождение по болезни от работы или учёбы, сдать анализы, сделать исследования, в США и Европе иногда очень дорогостоящие, тем, кто имеет на это право не без унижений, но получить бесплатно нужные лекарства. Но в целом не перестаю поражаться бессмысленности и унизительности системы этих поликлиник. Не говорю уже про то, что «лечение» в районной поликлинике стоило жизни моему отцу…
Здесь по-другому. Страховка у меня от работы – каждый сотрудник автоматически включён в контракт на страховую группу, которую оплачивает работодатель. Чем больше сотрудников, тем больше платит. Если сотрудник включен с семьёю, то ещё дороже. Докторов можно выбирать самому, информация о них выложена на сайте страхователя. Каждый визит я ещё доплачиваю, стоимость – примерно как скромно поесть одному в (немосковском) ресторане. Разные анализы, исследования и госпитализация считаются отдельно, в целом они дороже, но всё равно получается лишь часть их реальной стоимости, покрываемой страховкой. Есть некоторые ограничения, по-моему, например, нельзя часто ходить к окулисту.
Врачи и здесь бывают разные, но пока я заметил, что слушают меня самым внимательнейшим образом, задают множество вопросов, чтобы понять диагноз, объясняют, отвечают на мои вопросы. Без спешки. Естественно, не унижают. (Моя матушка на днях в Москве заглянула в кабинет, чтобы отдать чужой анализ, по ошибке положенный в её карту – вместо «спасибо» получила дверью по плечу от дуры-врача.)
Есть, конечно, врачи, которые стараются содрать деньги с пациента за каждый чих. Но по рекомендациям знакомых и собственным наблюдениям таких, по-моему, можно вычислить достаточно точно. Вообще цены огромные, без страховки лучше не заявляться, например, если прийти в приёмный покой частного госпиталя с простой, но опасной травмой, за первую помощь могут выставить счёт в пару тысяч долларов. Если денег нет, отправят восвояси. Но Нью-Йорк – город большой, если дело совсем плохо, всегда можно что-то придумать с какой-нибудь временной страховкой, благотворительной программой или народными средствами в разных национальных аптеках.
В общении с врачами в очередной раз могу убедиться в прелестях компьютеризации. Правда, американцы медицинскую систему критикуют в том числе и за дефицит этой самой компьютеризации. Возможно, в Азии и Европе кое-где дело обстоит лучше, но удобство очевидно: по электронной карте я могу выбрать ближайшего ко мне специалиста, учитывая разные параметры, включая язык, на котором говорит доктор. Записывают в удобное мне время, по электронной почте приходит напоминание, когда мне к врачу.
Сразу скажу, что я далёк от идеализации американской медицины, в конце концов, десятки миллионов вообще лишены медицинской помощи. Не стремлюсь очернять и российские реалии. Например, одно казавшееся московским докторам самым элементарным исследование, здесь вызвало удивление – такого, как оказалось, нет, хотя есть похожие. Но всё равно доктор смотрела работу московских коллег с большим интересом и нашла её очень полезной. Однако с медициной ещё один пример, когда хотелось бы, чтобы в России когда-нибудь было как здесь. Более того, я, как оптимист, уверен, что будет. А пока же грустно, что не так.

Нервы

По сравнению с Москвой жизнь в Нью-Йорке спокойней – люди в метро не дерутся. Однако: «Как же иногда хочется двинуть некоторым между глаз, - поделился со мной один мой американский товарищ. А ведь не двину… А всё почему? Полиции боюсь! И все также». При этом надо заметить, что человек он образованный, добродушный и вполне спокойный.
В этой боязни действительно работающей полиции – ключ к местному спокойствию. Но нервное напряжение чувствуется. Любопытно, что выработана даже специальная культура выказывания своего недовольства. Хмыкают, вздёргивают брови, а какая-нибудь барышня творческой профессии и лет сорока (или чуть больше) может изо всех сил возмущённо взвизгнуть «Я в порядке!», когда в метро мужлан-попутчик заденет её огромную дизайнерскую сумку.
Я этой системы условностей не принимаю и принимать не собираюсь – ну в порядке, так в порядке, езжай дальше, мучайся своими многочисленными комплексами. (Любезные читатели не сочтут меня хамом – когда виноват, всегда прошу прощения, и вообще изо всех сил стараюсь быть вежливым.) Был вообще забавный случай. Прихожу в продуктовый, рядом с нужной мне полкой стоит вполне ещё молодой обыватель, стоит совершенно бессмысленно, ждёт приказов суетящейся рядом супруги. «Вот, болван! – подумал я. Всё полку закрывает». Я торопился, но достал нужный продукт, как мне казалось, даже не задев бестолкового господина. Однако полой куртки я обывателя всё-таки легонько зацепил. В цирке можно номера готовить с такой восприимчивостью – надо было видеть на его лице гримасу буквально боли от того, что я его коснулся, нарушил его пространство. В общем, популярность профессии психиатра здесь совершенно не удивительна.
Недавно вновь столкнулся с этим напряжением. Сколько в Москве играл в футбол, в совершенно разных условиях, не припоминаю, чтобы возникла серьёзная драка – можно, конечно, поругаться-потолкаться, но в целом всё мирно. В Нью-Йорке играл на днях с командой белых, молодых ребят приличного вида. Игра была важная, напряжённая, местами грубоватая. Однако я действительно оторопел, когда после очередного спорного момента запасной игрок противной команды вдруг вскочил с лавки (!) и начал с остервенением (!) из-за спины (!) душить (!) моего партнёра. Первым делом я открыл от удивления рот, вторым наградил придурка хорошим хугом с правой. (Мой тренер был бы доволен). Успел, увернувшись, дать головой в солнечное сплетение подлетевшему другому.
Я вообще человек сугубо мирный, но самооборона, знаете ли, святое дело. Подскочил судья, все игроки двух команд, хорошей драки всё-таки не получилось. Учитывая, что у нас в команде один из «наших» (не хочу писать «брайтонский», парень порядочный) и два израильтянина, которых в армии как следует научили куда и как нужно бить, думаю, соперники драться поостыли сами, без судьи. Но это удивления моего не уменьшает – думал, что народ здесь в целом культурный.
Оказывается, не всегда. Вероятно, стресс копится, начальника надо слушать, пахать в офисах, быть вежливым, политкорректным, правил разных не нарушать, мыть бутылочки, прежде чем их в специальную урну выбрасывать. (Сортировать мусор меня совершенно не напрягает, но зачем, как это делают «порядочные» американцы перед выбрасыванием ещё и мыть тару? Чтобы гребущие деньги лопатами мусоропереработчики больше заработали?) Потом стресс прорывается – кто-то людей расстреливает, кто-то, к счастью, пытается их только душить во время футбольного матча.
К чему это я? Природа человеческая везде, наверное, одинаковая. Порядок и вежливость – функция эффективной работы государственной системы подавления. Хотя, конечно, в Северной Корее, России, США и, например, Швеции системы эти действуют по разным законам и по-разному.

Снежный идиотизм

Уже писал, что мне нравится нью-йоркский климат. Даже летнюю жару переношу хорошо – помогает ветер с океана и повсеместные кондиционеры. По сравнению с Москвой круглый год морально и эмоционально поддерживает обилие солнца. Зима тоже настоящая – бывает и холодно, и снега выпадает прилично.
Сейчас хочу написать именно про снег. В эту зиму снежных бурь было не очень много. До города добралось примерно три, если взять округу по штатам Коннектикут, Нью-Джерси и Нью-Йорк, то, вероятно, пять-шесть. Поражают две вещи – как быстро убирают снег, и как снежная буря парализует жизнь. Причём парализует даже не объёмом снега, а тем, что при её приближении начинают вводить всякие чрезвычайные меры.
Вначале меня радовало, что если сильный снег идёт на выходных, то метро работает в полную силу. Не ясно, почему – то ли, чтобы люди могли передвигаться по городу, несмотря на буран, то ли потому, что официально линии закрывают для технических работ, а сильный снег таким работам мешает, всё-таки много наземных линий.
Но за эту зиму заметил, какого маразма достигают противоснежные меры. Во-первых, полиция может закрыть дорогу. Демократия: «большой брат» решит за вас, когда вы можете ездить на своей машине. Не ходит и общественный транспорт, закрыты магазины, учебные заведения. Казалось бы, всё правильно – нужно переждать разгул стихии. Но маразм состоит в том, что снега может выпасть совсем немного, но если объявлена чрезвычайная ситуация, то поделать с этим ничего нельзя.
Недавно разговаривал на эту тему с одним опытным водителем, живущим в центре штата. Он уверил меня, что практически с каждым годом падает объём снега, который признаётся бурей. Такая типичная американская перестраховка. Но ещё больше меня удивило, что в минувший снегопад закрылись банки. Триумф идиотизма – рабочий день, центр Манхэттена, банки закрыты. Клерки что ли на работу не могут на метро доехать? Получается, что американский дух предпринимательства прекрасно уживается с принципом «чтобы ни делать, лишь бы ничего не делать».

С Севера

Началось всё с того, что мне позвонил мой тренер по боксу. Полгода я о нём ничего не слышал, да и не видел – подозреваю, что из клуба его уволили. А может, и сам ушёл. Напомнив, что двадцать тренировок в клубе стоят 1400 долларов, он предложил меня потренировать в парке за 1000.
Я хмыкнул.
«Ты же знаешь, как хорошо я к тебе отношусь – для тебя 22 тренировки».
«Десять за двести пятьдесят», - ответил я, памятуя о растущей безработице.
Он даже и не пытался торговаться.
Придя вечером этого же дня в один из больших нью-йоркских магазинов, как это говорится, верхнего ценового сегмента, я подумал: если уж я сегодня сэкономил, то почему бы мне не купить себе ботинки? Хорошие?
Начал выбирать.
В обувном отделе моё внимание обратил на себя продавец, белый крупный мужчина средних лет, благообразного и какого-то не американского вида, несколько напоминавший, видимо, интеллигентской бородкой, одного из моих университетских профессоров по регионоведению. Помимо внешнего вида примечателен он был тем, что читал собравшимся вокруг него другим продавцам мини-лекции на свободные темы – от состояния современной американской сатиры до дел на рынке недвижимости для казино.
Обратился я к нему за помощью, которую он мне оказал весьма услужливо и профессионально. (Подобрать мне удобные ботинки нелегко.)Обнаружился у него и любопытный акцент. Вначале я решил, что славянский, однако что-то было с этим славянским акцентом не то. Отправились к кассе оформлять покупку.
По почтовому индексу он по памяти точно определил, где я живу. Записывая фамилию, он посмотрел на меня и серьёзно сказал: «Ага! Ирландец!».
Увидев, что я оторопел от такого предположения, он дружелюбно рассмеялся: «Шутка удалась! Откуда из России?»
«Из Москвы».
«Я, знаешь ли, тоже из тех мест. С Севера я. Финн. Родители мои сюда приехали. Раньше мы с вами воевали, а теперь, видишь, торгуем».
Тут я вспомнил свой опыт общения с продавщицей зонтов, украинской эстонкой, большой поклонницей Адольфа Гитлера, насторожился и аккуратно заметил:
«Особенно-то и не воевали – по полной программе один раз. То ли дело со шведами…»
«Один раз, зато как! Я-то здесь родился. А родители мне рассказывали. Отцу тогда шестнадцать лет было, на заводе работал, а мать всё ваших солдат вспоминала и жалела «Бедные! Совсем не готовы были! Голые в такой мороз!» Мы всему миру показали, какие мы! Вот скажи мне, почему «коктейль Молотова»?»
Я, в школе победитель московских олимпиад по истории, смутился. Как-то не задумывался над этим вопросом…
«Мы же, финны, выпить любим. Ликероводочных заводов много, тогда все на фронт работали, бутылки выпивки поджигали и в ваши танки, горели хорошо! Вот и наш ответ премьер-министр вашему, Молотову!»
«Министру иностранных дел.
Спасибо, к немцам помогли подготовиться. А линию Маннергейма мы всё-таки прорвали. Да и потом, не забывайте быть благодарны господину Ленину, что дал вам независимость».
«Ещё бы не дал!»
«У нас тогда много хотел кто независимости. А вам и полякам сразу дали. А вы ещё за Карелией полезли. Резали всех подряд как варвары».
1:1
Поговорили ещё немного.
«Хорошо вот так вот поговорить, узнать другую сторону истории, мнение другого народа. Многое понимаешь.
Ты – молодец. А то, как посмотрю на русских, тёмный народ, истории своей не знают».
Тут я представил, с какими русскими ему приходится общаться, и даже слегка его пожалел.
«Ну – за мир и дружбу между народами!» - завершил разговор он, протягивая мне широкую ладонь для рукопожатия. Магазин уже был закрыт. Даже продавцов видно не было. Последний, недовольный мой задержкой охранник проводил меня к выходу и отпер дверь, и я зашагал с востока на запад вдоль Центрального парка под крупными хлопьями медленно падающего снега.

Остров

В США 50 штатов. Кто-то без труда перечисляет штаты, где побывать не успел. Мне же пока для того, чтобы пересчитать штаты, где я был, хватает пальцев двух рук. Обещаю в этом направлении работать, посетить все своей целью не ставлю, но всё-таки.
Многие штаты прежде чем получить статус полноценного субъекта американской федерации считались «территориями». В их числе Аляска и Гавайи, из территорий в штаты превратившиеся только в 1959-ом году. Сейчас к такому превращению ближе всего подошёл остров Пуэрто-Рико, куда я полетел погреться на солнце сразу после новогодней ночи.
Планируя отдых, я изучил карту Центральной Америки. Руководствовался я несколькими соображениями: визовым режимом, погодой, наличием достопримечательностей, безопасностью отдыха, ценами, удобством доступа. Всё сложилось в пользу этой американской территории. Некоторое время серьёзно рассматривал Доминиканскую республику, но в итоге отверг её по двум причинам. Во-первых, настроение на отдыхе серьёзно портится, если, случайно заглянув за забор, увидеть умирающих с голода местных жителей. В Доминиканской республике такое возможно. Во-вторых, безвизовый въезд для соотечественников – предпосылка тревожная. Признаюсь, что по российским курортникам тоски не испытываю.
В итоге выбрал Пуэрто-Рико. Всего четыре часа лёта. Виза не нужна. Тепло. Есть что посмотреть. Цены не «кусаются». Все мои предположения оправдались. Отдохнул хорошо. Впервые в жизни из «минус пяти» попал в «плюс тридцать». Все дни на острове из-за этого в голове присутствовала некоторая путаница, но отдыху она не мешала.
Не представляю, как островитяне переживают лето, если зимой у них так тепло. Ниже двадцати пяти градусов температура не опускалась, хотя иногда появлялись облака, дождя не было неделю. Тёплое море с высокими волнами. В отеле, где я жил, пляж защищён от волн, но я был и на общественных пляжах, где понял, в чём состоит смысл сёрфинга: если без доски быть подброшенным волнами – удовольствие, то на доске должно быть вдвойне.
Жизнь на острове вполне спокойная. Я видел бедные районы, но есть они и в Нью-Йорке, вообще же люди спокойные, приветливые, вежливые, услужливые – обмануть на каждом шагу, как, например, в Турции не пытаются. В континентальных штатах пэурториканцев многие не любят, особенно иммигранты первого поколения, в первую очередь, мексиканцы – иммигрантам приходится много и тяжело работать, чтобы заслужить право остаться в Штатах, пуэрториканцы пользуются всеми благами американского гражданства по праву рождения, поэтому слывут за наглых и агрессивных бездельников. В связи с этим я вспомнил, насколько приятные люди киевляне: такое ощущение, что весь украинский сброд уехал на заработки в Россию, возможно, такая же ситуация и со сбродом пуэрто-риканским.
Притом, что многое в бытовом плане напоминает США, настроение какое-то европейское, средиземноморское такое. Иногда даже и вспомнишь, что находишься на тропическом острове. Буквально думаешь, где же здесь вокзал, с которого поезда идут в Париж, Берлин или, например, Копенгаген. Множество хороших, относительно недорогих ресторанов, в некоторых из которых уже заслужившие известность повара пытаются доказать, что их остров может быть отдельным кулинарным центром. Многочисленные бары соревнуются в предложении различных коктейлей, благо, в Сан-Хуане находится крупнейший завод рома «Бакарди».
По старому Сан-Хуану просто очень приятно погулять. Меня же всегда особенно интересуют исторические достопримечательности, поэтому в Сан-Хуане я отправился посмотреть построенные испанцами форты. За остров шла постоянная борьба, форты осаждали как голландцы, так и англичане. Любопытно, что пытался захватить их и знаменитый Фрэнсис Дрейк, но сделать этого не смог. По приключенческим и историческим книгам и фильмам может сложиться впечатление, что колонии на островах были небольшими поселениями, на которых немногочисленные, измученные болезнями, нападениями пиратов и аборигенов колонисты кое-как возводили укрепления. В Сан-Хуане это впечатление разваливается: пуэрториканские форты – это добротные и большие крепости, построенные на века по всем правилам фортификационного искусства. Гуляя по казематам, я подумал, что моё удивление масштабом крепостей вызвано среди прочего отечественными учебниками истории, где колониям европейских держав и войнам за эти колонии было уделено в лучшем случае несколько абзацев – так что-то малозначительное на обочине человеческой истории. Однако если задуматься, эта колониальная борьба в её связи с капиталистическим развитием оказали на историю человечества очень значительное влияние…
Впрочем, сейчас хочу сказать не это.
Да здравствует зимняя Олимпиада в сочинских тропиках!
Трудящиеся! Отдыхайте на Пуэрто-Рико!
Мне понравилось, обязательно приеду ещё.

Одёжка

Я обратил внимание, что пишу много такого, что можно было бы написать и не приезжая в Америку, основываясь на общеизвестных стереотипах о стране. Однако же я наблюдаю эти вещи, получается, подтверждаю, что стереотипы верны. Тогда буду стараться добавлять к стереотипам штрихи…
Вспомнил об этом потому, что хочу написать о том, как американцы одеваются. А именно: одеваются, как хотят, как это им удобно. Я совершенно не франт, за модой не гоняюсь, стараюсь одеваться удобно для себя и приятно для внешнего взора – я же сам на себя тоже смотрю. Недавно зашёл в один видный магазин в самом центре, где продают не одежду, но товар, скажем так, к внешнему виду имеющий самое прямое отношение. Продавец-консультант, чернокожая барышня из фешенебельной части Гарлема заявила мне: «Ты – немец, я сразу поняла». Неужели «русскость» с лица сошла? – подумал я удивлённо. «С чего взяла?» «Одёт клёво, всё одно к одному, настоящий европеец, наши так не умеют».
Будем считать, что комплимент. Факт же в том, что одевается окружающая публика во что попало и как попало. В мужской одежде всегда развлекаюсь количеством и беспорядком надетых друг на друга, маек, свитеров, фуфаек. Технология чистки ботинок, если не утрачена полностью, то стала знанием сакральных, для ограниченного круга избранных. В конце концов, можно обратиться к чистильщику ботинок.
Про барышень распространяться не буду, сами разберутся. Говоря же в целом, к единому, достаточно стройному знаменателю всех приводит деловой костюм – в будни в Мидтауне цирка, конечно, поменьше. Однако всё равно белые страшноватые огромные кроссовки одевают тут ко всему. Думаю, что если бы террористы действительно захотели бы подорвать дух американского народа и разрушить все общественные устои, они бы взрывали заводы, производящие такие кроссовки.
Если кто-то заподозрит меня в снобизме, спешу оправдаться – я вполне демократ, либерал и гуманист, каждый имеет несомненное право ходить в том, в чём ему удобно. Просто иногда, например, еду в метро и удерживаюсь от смеха, глядя на окружающих, с большим трудом.

Рынок

Итак, про рыночную экономику. Здесь всё-таки пишу о личных впечатлениях, поэтому не буду вдаваться в философские рассуждения о кризисе, замечу только, что если здесь рынок и был, то после прошлогоднего кризиса государство старается вмешаться куда только можно и нельзя.
Что же касается моих наблюдений, то, конечно, здесь капитализма побольше, чем скажем в Германии, где на выходных магазины вместо того чтобы радостно распахивать двери многочисленным клиентам, которым в рабочие дни не до покупок, стоят закрытые – продавцы тоже люди, должны отдыхать. Однако от того, что хозяйственные отношения людей – взаимодействие спроса и предложения, здесь тоже ушли далековато. Сервис здесь, конечно, не российский, но когда в личном качестве или по работе имею дело с различными компаниями, часто поражаюсь насколько отгорожены они от клиентов десятками не думающих, да и пожалуй просто глупых людей-роботов, имеющих дело с клиентами, и осложняющими жизнь клиента правил.
Я политкорректностью не страдаю, называю вещи своими именами, поэтому иногда объясняю представителям таких компаний, куда они могут пройти. Скажу честно, практического прока от такой моей откровенности бывает немного, но это, пожалуй, тот случай, когда злоба моих оппонентов, которая ощущается после моих слов, несколько заглушает мои неприятные эмоции. Ещё больше забавляюсь, когда какие-нибудь знакомые американские обыватели пытаются такую систему поведения компаний защищать – мол, это наше, американское, самое лучшее. Отвечаю им: ребята, какая у вас экономика вы показали кризисом, подождите, пока китайцы вас окончательно скупят, вот они работают, у них платежеспособный клиент правит балом, они не придумывают лишних правил.
При этом я не являюсь сторонником рынка или поклонником Китая, просто наблюдаю факты – пока американская экономика трещит по всем швам, китайская растёт. Более того, я бы не хотел, чтобы мир будущего был китайским, и признаю американский предпринимательский гений и трудолюбие, однако если американцы хотят побороть нынешний кризис некоторые свои порядки им менять нужно.

На чай

Давно не писал, хоть и задним числом нужно что-то «праздничное», поэтому расскажу я о … чаевых.
Вообще чаевые - это, похоже, один из краеугольных камней местного капитализма. Как с удивлением заявлял японец, ходивший со мной на одни курсы английского языка, «зачем давать чаевые? У нас в Японии нет чаевых! Зачем давать чаевые, когда люди могут получать зарплату, расходы на которую заложены в ценах?».
Действительно, вопрос – в «точку». Подозреваю, что здешняя культура чаевых берёт начало из эпохи «дикого» капитализма и имеет две причины. Во-первых, усердной рабочей силы было столько, что хозяевам предприятий достаточно было лишь разрешать потенциальным работникам работать, оставляя вопрос оплаты их труда на произвол клиентов. Во-вторых, это заставляло работников стараться, хорошо поработал – получи вознаграждение в зависимости от качества своих услуг.
Сегодня времена давно переменились. Скажем, в Москве первозданного капитализма куда больше, чем в озабоченной охраной прав трудящихся и всех остальных старушке Европе. Здесь же традиция чаевых осталась. В теории она работает так: зарплату обслуге платят меньше, чем они зарабатывают, остальное чаевыми дают клиенты, знающие, что платить эти чаевые они должны.
На практике система давно стала абсурдной. Связь между качественной работой и вознаграждением за неё утрачена давно и, похоже, навсегда. Официант может хоть харкать в тарелку клиента – чаевых он не получить не может. Это же его зарплата! В ресторан ходят приличные люди, им стыдно не давать «на чай», когда это принято.
Прочитал в одной из ведущих американских газет, что даже если плохо обслуживают, надо оставить чаевые и сказать менеджеру, что обслуживали плохо. Думаю, что менеджер в ответ скажет «угу» и поспешит усадить за освободившийся столик следующих клиентов. Свирепствующий кризис положение меняет слабо. Правда, в консервативном оппозиционном журнале как-то я прочитал, что неплохо было бы вернуться к идее чаевых как награды за хорошую работу. Но было это высказано уж очень робко…
Апогея этот абсурд достигает на Рождество, когда давать «на чай» нужно буквально всем! Со всех сторон СМИ напоминают, что не беда, если часовой заработок вашего стилиста или тренера превышает ваш, чаевые нужно дать. Или, например, газеты оставляют на проходной, а журналы и письма в наш офис носят почтальоны. По идее, работают они в государственной почтовой компании и получают достойно, однако за пару недель до праздников один из них тоном, не терпящим возражений, заявил «не забудьте о моих чаевых! В здании арендаторы – порядочные люди, всегда платят хорошо».
Сказал он это не мне, а секретарю. Я бы даже матом его не послал, а спросил бы, приготовил ли к празднику он чаевые нам – всё-таки обеспечиваем его неплохой работой при безработице в десять процентов.
Вообще же перед Рождеством всегда можно с облегчением узнать, сколько народу о тебе заботиться целый год – все они хотят свои чаевые. Отдельная история – швейцары. У меня дом скромный, швейцаров только двое, а ниже по Манхэттену, в домах, где люди селятся хотя бы для того, чтобы почувствовать себя принадлежащими к нью-йоркской элите, их число может доходить до двадцати. Я не удивляюсь, когда узнаю, что места швейцаров в таких домах стараются занять какие-нибудь румыны или косовские албанцы, работа эта как раз для них – ничего не делаешь (напрасно читатели предположат, что они открывают двери или как-то ещё помогают; помогают, конечно, но за отдельную, достаточно высокую, по их мнению, плату), а деньги получаешь.
Вскорости напишу о «капиталистичности» зажиревшей американской экономики, а про чаевые же мораль такова: идея неплохая, но от потребителя зависит, как её реализовать – принцип вознаграждения за хорошее исполнение своих обязанностей никто не отменял. Отрабатывать чаевые нужно тогда, пожалуй, даже именно тогда, когда из чаевых складывается основная часть зарплаты. Соглашаясь на такую работу, соглашаешься стараться. Например, я – клиент хоть и требовательный, но объективный, знаю, что деньги зарабатываются трудом, без заслуженных «чаевых» работника не оставлю.