Подозрительная доброта

Как-то я уже писал о дружелюбии местного населения. Однако всё равно не перестаю удивляться.
Обед. Нью-йоркская столовая-дели, где обычно подкрепляюсь. Отдел бутербродов. Очередь человека четыре. Может, пять. Делатель бутербродов, большой и дружелюбный латинский человек притащил кусок поджаренной на гриле говядины. Режет её. Пробует.
- Ну вот это вкусно! Вот это действительно вкусно!
Быстро режет несколько кусков.
- Джентльмены подходим быстро, берём, пробуем. Это вкусно!
Сколько нас в очереди стояло, подошли взяли по кусочку – тон  угощавшего не терпел возражений. Солидные такие кусочки, я иногда немногим больше беру на обед. Действительно вкусно. Бутербродный человек тем временем: «Ой!» и со с виду не предполагавшейся для его размера поворотливостью устремляется к кассам на выдачу. Бежать недалеко, буквально несколько шагов …
«Извините, джентльмены! Совсем забыл, вот возьмите салфеточки, а то испачкаетесь жиром».
Скептик скажет: «Понятное дело, клиентов привлекает». Но столовая-то не его, он — наёмный работник. Даже бутерброды не учитываются, которые он продал. Ему могло бы быть всё равно.
И легко, и трудно к такому привыкнуть ...

Игры с мячом

Сижу я как-то после насыщенного рабочего дня и изнуряющей тренировки в спортивном зале, не спеша сматываю боксёрские обмотки для рук, размышляю, чего бы вкусного съесть на ужин. Время позднее, в раздевалке народу мало. Слышу из-за спины: «Ну что? «Янки»-то в плей-офф...»
Оборачиваюсь. Пожилой чёрный джентльмен лет шестидесяти.
 - Честно скажу, невозможно меньше интересоваться бейсболом, чем я.
  - А ты чем интересуешься? О, знаю! Соккером, наверное?
- Ага. Футболом. Человеческим, не американским.
- Мужик, я тебе тоже честно скажу: этим летом я первый раз в своей жизни смотрел Кубок мира. Вот это спорт! Вот это настоящие мужики! Это не люди! Это выше человеческим сил! Вот это борьба – полтора часа не останавливаясь. Сила, выносливость, техника, самоотдача, работа в команде! Да, уважаю тебя! Сам откуда? Англичанин?
- Ну прямо развеселили. Хотите сказать, что у меня британский акцент? Русский я.
- Тем более уважаю! С соккером ничего не сравнится. Бейсбол, футбол – всё дерьмо.
- Вне всяких сомнений.
- Как там баня? Пар нормальный?
- Более чем.
- Ну ладно. Пойду попарюсь. Береги себя.
- Хорошего вечера.

Косметическое

Бывают в нью-йоркском метро поезда-экспрессы, пропускающие несколько остановок, из чего некоторые пролёты очень большие. В таких поездах можно развить серьёзную деятельность, читать (как я), слушать музыку, решать кроссворды, играть в видео-игры, работать, учиться, рисовать, писать стихи, репетировать, завтракать, обедать, ужинать, в конце концов, спать.
Но с чем никак не могу свыкнуться, так это с тем, что женщины красятся. Хорошо, что не моются и не совершают другие какие косметические процедуры. Нет, я, конечно, понимаю, что тут эмансипация победила, и женщина свободна: по знаменитой пословице, российские женщины и в булочную ходят накрашенными по полной программе, а здесь человеческие особи женского пола оставляют за собой право ходить по улицам так, как им удобно.
Однако, всё равно не совсем понимаю. Допустим, вышла такая нью-йоркская гражданка из дома не накрашенной. Наплевать ей, что про неё подумают. Хорошо. Свобода и демократия. Но в вагоне-то всё равно она раскладывает свой обширный реквизит и принимается за процесс прихорашивания. Значит, не совсем ей наплевать. Следовательно, например, законы жестокого капиталистического мира заставляют её быть накрашенной на работе, перед начальством и клиентами. И т.д...
Получается, в теории свобода возможна, на практике нет. То же самое с туфлями на каблуках – до глубоких холодов большинство женщин ходит на работу в шлёпанцах или, как вариант, на холодную погоду в кроссовках. Понятно, что удобнее, хотя в большинстве случаев выглядит нелепо. Но на работе-то они всё равно переодеваются. А вы говорите, демократия...
Да и вот ещё: поезд-то трясёт и заносит на поворотах, пожалуй, качество покраски страдает...

Бог один

Вообще если задуматься и посмотреть по сторонам, повышенная религиозность американцев очевидна. Религиозные вопросы до сих пор очень важный элемент политики. Поэтому такие жаркие дебаты развернулись сейчас вокруг строительства мусульманского религиозного центра недалеко от места, где стоял Всемирный торговый центр. Наблюдение за американской политикой — одна из основных частей моей работы, будучи атеистом, отслеживая дискуссию отмечаю продуманные и точные выпады одной группы дискутирующих против другой.

Дискуссия идёт давно и активно, и таких удачных выпадов накопилось уже порядочно. Раз за разом приходится убеждаться, что оба лагеря критикуют друг друга весьма точно и эффективно. И тем не менее, даже достаточно отстранённому и интересующемуся дискуссий наблюдателю вроде меня трудно сделать вывод, кто, условного говоря, прав.

Задумался, отчего так. Пожалуй, дело в том, что главная движущая сила сторонников строительства — мусульмане, противников — христиане, в основном протестанты классической американской формации. А когда спорят две настолько развитых монотеистических религии компромисс не возможен: либо вы верите в, опять-таки условно говоря, «христианского» бога, либо в «мусульманского». В этом смысл и сила религии. Тем более, что и тех, и других есть за что покритиковать. Да и зачастую в пылу спора представители одного лагеря ставят в вину другому сущностные черты любой религии, которые и сами по себе удобный объект для критики. И уж тем более не может речь идти о каком-то сосуществовании — задаваемая религией картина мира тотальна, бог всемогущ, соответственно каждая религия стремиться к полному господству, иначе какое же это всемогущество...

То есть, вопрос действительно взрывоопасный. Дело, конечно, одним культурным центром не исчерпывается, мусульмане борются за право свободно исповедовать свою религию по всей стране. Впору государственной власти вмешаться с позиций активного, я бы даже сказал, атеистического и жёсткого поддержания мира между религиями. Но даже если политики сумеют встать над религиозными проблемами, у них есть избиратели, которые спросят с них по религиозному счёту — с нами или против нас? Короче говоря, опасно.