Своё

Вообще это очень не хорошо, что я забросил свои наблюдения. Столько пропало сюжетов, что просто жалко. Возобновляю!
Во-первых, хочу исправить давнюю ошибку. Пишу я, скажем, американцы то, американцы сё. Хотя правильнее во всех этих случаях писать ньюйоркцы. Потому что программист Сиэтла, животновод Айдахо и иждивенец Балтимора все разные. И уж ньюйоркцы их точно не представляют. То есть, может в чём-то похожи, но обещаю больше не обобщать.
А вспомнил я об этом потому, что всё чаще задумываюсь об одном из местных парадоксов из серии «Нью-Йорк – город контрастов». Это как повсеместная помешанность на чистоте при неумении соблюдать элементарные гигиенические нормы. Сейчас речь о болезненной озабоченности неприкосновенностью собственного пространства при полном наплевательстве на личное пространство других.
Не думаю, что делается это специально. Полагаю, причин две: во-первых, доведённый до абсолюта эгоизм, во-вторых, уверенность в окружающем верховенстве закона. То есть, если я кому-то сильно наступлю на ногу, можно не опасаться, что мне в ответ двинут по физиономии – полиция и всё такое. Что получается в итоге? Вот, например, едет какая-нибудь старая дева, из интеллигенции, везёт полную сумку на проверку работ студентов по истории феминизма, бумажный пакет органических продуктов, при производстве которых были учтены абсолютно все права коров и аборигенов, компьютер котирующейся в определённых кругах марки и что-нибудь ещё. В поезде она чувствует себя расслабленно, она – центр мира, и, скажем, увесистой сумкой работ (история феминизма напряжённа и витиевата, работы, следовательно, обширны) задевает кому-нибудь по голове. Сильно задевает, больно практически. Но ей это всё равно.
Затем престарелая девица занимает освободившееся место. И вдруг – катастрофа! Сосед касается полой своего пальто полы её модного плаща с японскими иероглифами. Надо видеть гримасу отвращения и ужаса, которая перекашивает лицо барышни. Ещё бы! Её личное пространство нарушили. Прошу читателей понять меня правильно, помянутая дева – образ во многом собирательный, использованный для примера, на её месте может быть практически любой из многочисленных нью-йоркских типажей. Факт в том, что личное пространство здесь оберегают с упорством, достойным лучшего применения, забывая, что личное пространство есть и у других.