Ящик

В России я никогда не был большим любителем просмотра телевизора. Конечно, далеко не всегда я могу посетить футбольные матчи, которые проходят не в Москве, следовательно, без телевидения не обойтись. Совсем немного и весьма критически смотрел новости, ещё реже фильмы, да некоторые научно-познавательные передачи и фильмы, качественных которых становилось всё меньше и меньше.
В Америке оказалось всё по-другому. И дело совсем не в количестве спутниковых каналов (при желании можно иметь пять или шесть футбольных) – качество другое. Наиболее заметен контраст в новостях. Понятно, что существует предвзятость и зачастую очень сильная, но, если есть потребность в большей объективности, всегда можно переключить и смотреть канал политических противников. Каналы и политические передачи действительно очень «партийны» - деля политиков на «своих» и «чужих» вполне могут дойти и до лжи. Впрочем, даже такая пропаганда делается очень качественно.
Мне, как иностранцу, полезно просто смотреть всё подряд, стремясь овладеть тонкостями другого языка, но смотреть всё подряд не требуется – можно выбирать, и выбирать из передач хорошего качества. Например, не перестаю поражаться качеству и тонкости юмора ‘The Daily Show’ – притом, что передача эта действительно информационная, и аналитическая, не смеяться не возможно. Или «Симпсоны» - мультипликационный сериал, однако и над американским обществом смеются очень тонко, и точности языка, пускай, и в его разговорном варианте, можно удивляться. Первое время, ориентируясь на российский опыт, искренне не понимал, зачем платить за кабельное телевидение. Теперь плачу без протестов. Хотя времени перед телевизором по-прежнему провожу немного, заметил, что под программу передач стал подстраивать другие дела. Пожалуй, это ещё одно подтверждение того, что в Америке работать умеют. А вот у нас, ещё раз с сожалением констатирую, с профессионализмом туго. Телевидение – не исключение.

Неродная речь

Итак, как я уже упоминал, начал я ходить на вечерние курсы английского языка. Как и следовало ожидать, на вступительном экзамене выяснилось, что у меня – восьмой из восьми возможных уровней владения. Таких хороших групп нет, и оказался я в расширенной «продвинутой» группе, куда брали чуть ли не уровня с пятого.
В уныние от этого не пришёл – систематически заниматься английским для меня необходимо. Понятно, что делал это и без курсов регулярно сам, однако возможность говорения в присутствии преподавателя, поправляющего ошибки, сама по себе практика общения важны хотя бы для того, чтобы почувствовать себя увереннее.
Хожу я в Хантер-колледж, являющийся часть системы Городского университета Нью-Йорка, существующего на деньги налогоплательщиков. (Как, например, и Университет штата Нью-Йорк, кампусы которого разбросаны по всему большому штату, включая и город. А вот знаменитые Колумбийский и Нью-йоркский университеты существует на собственные, частные, как здесь принято говорить, средства).
Хантер существует со второй половины девятнадцатого века, прославился тем, что туда очень рано начали принимать католиков-ирландцев и женщин. Всегда был популярен среди иммигрантов, следовательно, курсы английского как иностранного там давно уже пользуются славой. Учитывая приемлемую цену и близость Хантера к моей работе, над тем, куда пойти, раздумывал недолго. Вполне всем доволен – и преподавательницы стараются, и группа забавная. (Ещё немного и я в совершенстве овладею говорением на английском с французским, испанским, итальянским, португальским, японским, китайским и даже турецким акцентом. С немецким, вроде бы, и так уже умею).
Самое главное – почувствовал себя увереннее. Почувствовал, что могу объяснить сложные вещи, поспорить, убедить, рассмешить. Хотя понимал и раньше почти всё, множество нужных, метких, подходящих слов зачастую приходило на ум только после завершения разговора. Сейчас с этим полегче – всё чаще замечаю, что без лишних мучений речь получается складной как-то сама. И это радует. Окружают меня здесь, конечно, не снобские, вредные французы, способные усомниться в качестве французского венгра Саркози, но виртуозное владение английским для моей нынешней работы необходимо. Как говорится, нет пределов совершенству. Продолжаю над собой работать.

Из двух зол

У тех, кто собирается в Америку, так или иначе возникнет вопрос – чем лететь лучше? «Дельтой» или «Аэрофлотом»?
У обеих компаний есть и недостатки, и достоинства. Так что: какой лететь – почти без разницы. (Говорят, что наиболее комфортное путешествие – европейскими компаниями, которые делают остановку в Европе. Не знаю. Не летал. Верю, что сервис там лучше. Однако для меня лучше совершить такое путешествие одним махом. Да и в Европе русскому человеку погулять не легко – визы).
Как постоянный клиент «Дельты» предпочитаю летать ей. (Когда-то думал, что хуже «Аэрофлота» быть нельзя) Недавно попробовал «Аэрофлотом». Итак:
1. У «Дельты» регулярно что-то ломается. Американцы это знают особенно хорошо по внутренним рейсам. Говорят, по мнению самих американцев «Дельта» - худшая компания. Соответственно, расписание соблюдается зачастую теоретически.
2. В теории расписание «Дельты» мне нравится больше: из Москвы улетают в двенадцать дня, можно толком не проснувшись поспать в самолёте. Прилетают днём того же дня – есть время устроиться. Обратно улетают после обеда, опять можно выспаться. Прилетают в Москву рано утром следующего дня – весь день впереди.
3. На «Аэрофлоте» вкусно кормят. Конечно, знаменитая половинка чёрного хлеба выглядит смешно. Но еда гораздо лучше. Стюард мне даже сообщил, что блюд чуть ли не сорок видов и заказывать можно, покупая билет. Проверю.
4. Если кому-то интересно – на «Дельте» можно попросить бесплатного вина или пива.
5. На «Аэрофлоте» последний раз не показывали кино. Может, частный случай. А может и нет. Хотя мне всегда есть чем заняться, перелёт долгий и хороший фильм не помешает.
6. Персонал «Аэрофлота» приятно удивил умеренным хамством. Хамят, конечно, но с юмором и улыбаются. Вежливо так хамят. В «Дельте» же русскоязычный персонал из иммигрантов нахамить может тоже. Правда, их смешной русский в брайтоновском варианте – лишнее развлечение.
7. «Дельта» летает в убогий терминал. Третий. У «Аэрофлота» - первый. Куда симпатичней.
8. Проблемы могут возникнуть, если вы пытаетесь сесть на рейс «Аэрофлота» с алкоголем, купленным в магазине беспошлинной торговли, что, конечно, полный идиотизм.
9. По ценам примерно одинаково.

Spring!

Получилось очень ярко: вернулся из Москвы, а тут весна.
Уже стало обычным, что московских эмоций у меня в основном две – восхищение красотой местных женщин и грусть оттого, что по каким-то таинственным причинам порядка на Родине навести совершенно невозможно. И в Нью-Йорке снег бывает, и дождь, и машин много, и промышленности, и город большой, и жителей много, однако от прохождения 50-100 метров штаны никак не бывают забрызганы по колено грязью.
В Нью-Йорк же прилетел, подвергся в аэропорту четырёхчасовой экзекуции допроса и неуклюжего обыска (неужели с моей открытостью и прямотой я так похож на шпиона?!), утром проснулся и … весна! И не потому, что солнце (оно здесь подавляющее число дней в году), небо голубое и в тени пятнадцать градусов, а просто потому что настроение, которое бывает только весной. Иду вечером с работы мимо доски, на которой пишут, кому из жильцов пришла посылка, а там надпись «Spring!».
Даже середина февраля ещё не наступила, а уже весна. Работы же и всяких прочих, важных дел чуть ли не с каждым днём больше. Несмотря на это, читателей ждут на наступающей неделе несколько записей, в частности про то, как я пошёл в колледж и что посмотреть по американскому телевидению.

Чёрное и белое

Возвращаюсь вчера домой в метро, читаю книгу, вдруг слышу – вопли, по произношению явно негритянские. Ну, думаю, какой-нибудь очередной поэт собирает деньги – подъезжаем к Гарлему. Прислушался. На поэта не похоже. Слишком агрессивно.
Оказалось, что здоровенный чёрный неопределённых занятий и неопрятного внешнего вида орёт на чёрного вида педерастического, аккуратного, можно даже сказать, интеллигентного. Последний с белым и азиатом садился в вагон вместе со мной. Не знаю причины скандала. Думаю, здоровяк заметил, что троица что-то, возможно, про него шепталась. А может и просто так – что-то почудилось в больном мозгу. Здоровяк орал вволю – использовал самые отборные ругательные слова, высказал всё, что думает про гомосексуалистов, помянул и маму, и папу атакуемого, спросил того, что делает конкретно он, когда чёрные братья и сестры голодают на улицах, заявил, что объект его ярости спелся с белыми и азиатами, указывая на его спутников, тем самым предав африканскую расу.
Признаться, я подумал, что сейчас вот-вот в ход пойдут руки и ноги. С досадой решил, что придётся мне оторваться от чтения – вагон был полон женщинами и тщедушными клерками с Уолл-Стрит, так что кроме меня хулигана в случае драки унять, пожалуй, было и некому. Пока я вспоминал приёмы морской пехоты Тихоокеанского флота, способных вырубить человека с одного удара, которым меня учил дядя, обратил внимание, что не всё так плохо.
Подозреваю, что здоровяк, демонстрируя юридическую грамотность, первый драки не начинал, стараясь своей руганью спровоцировать второго чернокожего. Тот же, удивительным образом, не терялся и тихим голосом, терявшимся в раскатах баса здоровяка, пытался что-то возражать и даже рассказывать о неправительственной, благотворительной организации, в которой работает.
Тут уже и случилась остановка в Гарлеме. Здоровяк вышел, продолжая вопить на платформе. Сидевшая рядом со мной молодая вполне смуглая женщина сказала другой, напротив, такой же очень небелой. «Чёрный, белый, если дурак, то без разницы. А ведь мы все так не думаем». И то верно – дурость человека от цвета кожи, пожалуй, не зависит.

С юга

Меня пыталась воспитывать советская пропаганда, поэтому мне казалось, что в Америке ксенофобия если и осталась, то появляется она из-за отношений белых и чёрных или, на худой конец, каких других «цветных».
Оказалось, что самые «цветные» здесь латиноамериканцы. (Чёрные очень часто поражают аккуратностью, трудолюбием и вежливостью). Назовём их так широко, чтобы не запутаться в различиях. Различия эти есть – мексиканцы, пуэрториканцы, колумбийцы, кубинцы и прочие латиноамериканцы опознают друг друга за версту. Различия эти приводят к конфликтам между этими диаспорами, но и всех других американцев сожительство с этой публикой напрягает очень часто.
Во-первых, язык. Есть полное ощущение, что английский латиноамериканцы не хотят учить из-за какого-то глубоко и прочно сидящего комплекса неполноценности. Что-то типа: «мы – первые жители этого континента, ацтеки, майя, инки, кто-то ещё (нужное подчеркнуть), в крайнем случае – вторые, потомки гордых конкистадоров, однако янки думают, что мы неудачники, что они нас опередили в развитии, так вот покажем, кто кого опередил – не будем учить их язык».
Рад бы ошибиться с этой версией. Но факт остаётся фактом – латиноамериканцы не хотят учить язык и говорить по-английски. Вряд ли у них на это не хватает ума: у всех других хватает и умственных способностей, и времени, и желания. Причём демонстрируют они это незнание с какой-то злобной презрительностью. Вероятно, от этой презрительности идёт и общая надменность: скажем, вежливость чёрной и латиноамериканской кассирши в магазине различается в разы. Последняя вполне может с успехом конкурировать с «лучшими» российскими образцами – из серии «Не хочешь не покупай! И вообще проваливай отсюда, придурок!».
Понятно, что знать им этот язык большой потребности нет. Дело даже не просто в районах их компактного расселения – такие здесь есть у всех. В какой-то момент американское правительство просто пошло им навстречу – в большинстве мест нужная информация дублируется на испанском. Один мой знакомый профессор, выходец из Союза, долгие годы живущий и преподающий здесь рассказал мне недавно историю. Заблудился он во Флориде, остановился спросить дорогу. Выяснилось, что район кубинский и по-английски говорить с ним здесь просто не желают. Профессор не растерялся: «Ах, Куба! Братская советская революционная республика? Тогда давайте же говорить по-русски!». Быстро собралась небольшая демонстрация людей, желающих вспомнить молодость и поговорить на языке Ленина. Мой знакомый нашёл дорогу и был спасён.
Сейчас идут большие дебаты, стоит ли продолжать практику двуязычия. Однако мне кажется, что они запоздали – если оставаться в рамках демократических правил игры, других вариантов просто нет. Любая попытка вынеси этот вопрос на референдум обречена на провал почти везде – либералы, объединившись с местной латиноамериканской диаспорой, сделают всё, чтобы предложение не прошло. Особенно тут важна демографическая динамика – латиноамериканцы размножаются рекордными темпами. Что же касается языка, то, по логике вещей возможны два варианта: либо, начиная с какого-то порога численности жителей, вывешивать таблички на всех языках, на которых эти жители говорят; либо остановится на одном доминирующем, который необходимо знать всем для межэтнической коммуникации. Если уж быть демократичным окончательно и следовать первому варианту, то где же таблички, скажем, на русском, китайском, польском, хинду, корейском?
А так стимулов учить английский, интегрироваться в общество у вновь прибывающих латиноамериканцев всё меньше. Они живут и работают в своих кварталах, всё меньше имеют необходимости взаимодействовать с внешним миром. Если забрести в такой квартал, то приятного мало – движение по тротуару хаотичное, люди толкаются, галдят, да и в конце концов просто грязно. Однако для победы Обамы голоса латиноамериканских избирателей по некоторым оценкам даже стали решающими. Значит, у нового президента вариантов немного – со своими избирателями ругаться как-то не принято.

Ещё картинки