Нервы

По сравнению с Москвой жизнь в Нью-Йорке спокойней – люди в метро не дерутся. Однако: «Как же иногда хочется двинуть некоторым между глаз, - поделился со мной один мой американский товарищ. А ведь не двину… А всё почему? Полиции боюсь! И все также». При этом надо заметить, что человек он образованный, добродушный и вполне спокойный.
В этой боязни действительно работающей полиции – ключ к местному спокойствию. Но нервное напряжение чувствуется. Любопытно, что выработана даже специальная культура выказывания своего недовольства. Хмыкают, вздёргивают брови, а какая-нибудь барышня творческой профессии и лет сорока (или чуть больше) может изо всех сил возмущённо взвизгнуть «Я в порядке!», когда в метро мужлан-попутчик заденет её огромную дизайнерскую сумку.
Я этой системы условностей не принимаю и принимать не собираюсь – ну в порядке, так в порядке, езжай дальше, мучайся своими многочисленными комплексами. (Любезные читатели не сочтут меня хамом – когда виноват, всегда прошу прощения, и вообще изо всех сил стараюсь быть вежливым.) Был вообще забавный случай. Прихожу в продуктовый, рядом с нужной мне полкой стоит вполне ещё молодой обыватель, стоит совершенно бессмысленно, ждёт приказов суетящейся рядом супруги. «Вот, болван! – подумал я. Всё полку закрывает». Я торопился, но достал нужный продукт, как мне казалось, даже не задев бестолкового господина. Однако полой куртки я обывателя всё-таки легонько зацепил. В цирке можно номера готовить с такой восприимчивостью – надо было видеть на его лице гримасу буквально боли от того, что я его коснулся, нарушил его пространство. В общем, популярность профессии психиатра здесь совершенно не удивительна.
Недавно вновь столкнулся с этим напряжением. Сколько в Москве играл в футбол, в совершенно разных условиях, не припоминаю, чтобы возникла серьёзная драка – можно, конечно, поругаться-потолкаться, но в целом всё мирно. В Нью-Йорке играл на днях с командой белых, молодых ребят приличного вида. Игра была важная, напряжённая, местами грубоватая. Однако я действительно оторопел, когда после очередного спорного момента запасной игрок противной команды вдруг вскочил с лавки (!) и начал с остервенением (!) из-за спины (!) душить (!) моего партнёра. Первым делом я открыл от удивления рот, вторым наградил придурка хорошим хугом с правой. (Мой тренер был бы доволен). Успел, увернувшись, дать головой в солнечное сплетение подлетевшему другому.
Я вообще человек сугубо мирный, но самооборона, знаете ли, святое дело. Подскочил судья, все игроки двух команд, хорошей драки всё-таки не получилось. Учитывая, что у нас в команде один из «наших» (не хочу писать «брайтонский», парень порядочный) и два израильтянина, которых в армии как следует научили куда и как нужно бить, думаю, соперники драться поостыли сами, без судьи. Но это удивления моего не уменьшает – думал, что народ здесь в целом культурный.
Оказывается, не всегда. Вероятно, стресс копится, начальника надо слушать, пахать в офисах, быть вежливым, политкорректным, правил разных не нарушать, мыть бутылочки, прежде чем их в специальную урну выбрасывать. (Сортировать мусор меня совершенно не напрягает, но зачем, как это делают «порядочные» американцы перед выбрасыванием ещё и мыть тару? Чтобы гребущие деньги лопатами мусоропереработчики больше заработали?) Потом стресс прорывается – кто-то людей расстреливает, кто-то, к счастью, пытается их только душить во время футбольного матча.
К чему это я? Природа человеческая везде, наверное, одинаковая. Порядок и вежливость – функция эффективной работы государственной системы подавления. Хотя, конечно, в Северной Корее, России, США и, например, Швеции системы эти действуют по разным законам и по-разному.

Снежный идиотизм

Уже писал, что мне нравится нью-йоркский климат. Даже летнюю жару переношу хорошо – помогает ветер с океана и повсеместные кондиционеры. По сравнению с Москвой круглый год морально и эмоционально поддерживает обилие солнца. Зима тоже настоящая – бывает и холодно, и снега выпадает прилично.
Сейчас хочу написать именно про снег. В эту зиму снежных бурь было не очень много. До города добралось примерно три, если взять округу по штатам Коннектикут, Нью-Джерси и Нью-Йорк, то, вероятно, пять-шесть. Поражают две вещи – как быстро убирают снег, и как снежная буря парализует жизнь. Причём парализует даже не объёмом снега, а тем, что при её приближении начинают вводить всякие чрезвычайные меры.
Вначале меня радовало, что если сильный снег идёт на выходных, то метро работает в полную силу. Не ясно, почему – то ли, чтобы люди могли передвигаться по городу, несмотря на буран, то ли потому, что официально линии закрывают для технических работ, а сильный снег таким работам мешает, всё-таки много наземных линий.
Но за эту зиму заметил, какого маразма достигают противоснежные меры. Во-первых, полиция может закрыть дорогу. Демократия: «большой брат» решит за вас, когда вы можете ездить на своей машине. Не ходит и общественный транспорт, закрыты магазины, учебные заведения. Казалось бы, всё правильно – нужно переждать разгул стихии. Но маразм состоит в том, что снега может выпасть совсем немного, но если объявлена чрезвычайная ситуация, то поделать с этим ничего нельзя.
Недавно разговаривал на эту тему с одним опытным водителем, живущим в центре штата. Он уверил меня, что практически с каждым годом падает объём снега, который признаётся бурей. Такая типичная американская перестраховка. Но ещё больше меня удивило, что в минувший снегопад закрылись банки. Триумф идиотизма – рабочий день, центр Манхэттена, банки закрыты. Клерки что ли на работу не могут на метро доехать? Получается, что американский дух предпринимательства прекрасно уживается с принципом «чтобы ни делать, лишь бы ничего не делать».

С Севера

Началось всё с того, что мне позвонил мой тренер по боксу. Полгода я о нём ничего не слышал, да и не видел – подозреваю, что из клуба его уволили. А может, и сам ушёл. Напомнив, что двадцать тренировок в клубе стоят 1400 долларов, он предложил меня потренировать в парке за 1000.
Я хмыкнул.
«Ты же знаешь, как хорошо я к тебе отношусь – для тебя 22 тренировки».
«Десять за двести пятьдесят», - ответил я, памятуя о растущей безработице.
Он даже и не пытался торговаться.
Придя вечером этого же дня в один из больших нью-йоркских магазинов, как это говорится, верхнего ценового сегмента, я подумал: если уж я сегодня сэкономил, то почему бы мне не купить себе ботинки? Хорошие?
Начал выбирать.
В обувном отделе моё внимание обратил на себя продавец, белый крупный мужчина средних лет, благообразного и какого-то не американского вида, несколько напоминавший, видимо, интеллигентской бородкой, одного из моих университетских профессоров по регионоведению. Помимо внешнего вида примечателен он был тем, что читал собравшимся вокруг него другим продавцам мини-лекции на свободные темы – от состояния современной американской сатиры до дел на рынке недвижимости для казино.
Обратился я к нему за помощью, которую он мне оказал весьма услужливо и профессионально. (Подобрать мне удобные ботинки нелегко.)Обнаружился у него и любопытный акцент. Вначале я решил, что славянский, однако что-то было с этим славянским акцентом не то. Отправились к кассе оформлять покупку.
По почтовому индексу он по памяти точно определил, где я живу. Записывая фамилию, он посмотрел на меня и серьёзно сказал: «Ага! Ирландец!».
Увидев, что я оторопел от такого предположения, он дружелюбно рассмеялся: «Шутка удалась! Откуда из России?»
«Из Москвы».
«Я, знаешь ли, тоже из тех мест. С Севера я. Финн. Родители мои сюда приехали. Раньше мы с вами воевали, а теперь, видишь, торгуем».
Тут я вспомнил свой опыт общения с продавщицей зонтов, украинской эстонкой, большой поклонницей Адольфа Гитлера, насторожился и аккуратно заметил:
«Особенно-то и не воевали – по полной программе один раз. То ли дело со шведами…»
«Один раз, зато как! Я-то здесь родился. А родители мне рассказывали. Отцу тогда шестнадцать лет было, на заводе работал, а мать всё ваших солдат вспоминала и жалела «Бедные! Совсем не готовы были! Голые в такой мороз!» Мы всему миру показали, какие мы! Вот скажи мне, почему «коктейль Молотова»?»
Я, в школе победитель московских олимпиад по истории, смутился. Как-то не задумывался над этим вопросом…
«Мы же, финны, выпить любим. Ликероводочных заводов много, тогда все на фронт работали, бутылки выпивки поджигали и в ваши танки, горели хорошо! Вот и наш ответ премьер-министр вашему, Молотову!»
«Министру иностранных дел.
Спасибо, к немцам помогли подготовиться. А линию Маннергейма мы всё-таки прорвали. Да и потом, не забывайте быть благодарны господину Ленину, что дал вам независимость».
«Ещё бы не дал!»
«У нас тогда много хотел кто независимости. А вам и полякам сразу дали. А вы ещё за Карелией полезли. Резали всех подряд как варвары».
1:1
Поговорили ещё немного.
«Хорошо вот так вот поговорить, узнать другую сторону истории, мнение другого народа. Многое понимаешь.
Ты – молодец. А то, как посмотрю на русских, тёмный народ, истории своей не знают».
Тут я представил, с какими русскими ему приходится общаться, и даже слегка его пожалел.
«Ну – за мир и дружбу между народами!» - завершил разговор он, протягивая мне широкую ладонь для рукопожатия. Магазин уже был закрыт. Даже продавцов видно не было. Последний, недовольный мой задержкой охранник проводил меня к выходу и отпер дверь, и я зашагал с востока на запад вдоль Центрального парка под крупными хлопьями медленно падающего снега.

Остров

В США 50 штатов. Кто-то без труда перечисляет штаты, где побывать не успел. Мне же пока для того, чтобы пересчитать штаты, где я был, хватает пальцев двух рук. Обещаю в этом направлении работать, посетить все своей целью не ставлю, но всё-таки.
Многие штаты прежде чем получить статус полноценного субъекта американской федерации считались «территориями». В их числе Аляска и Гавайи, из территорий в штаты превратившиеся только в 1959-ом году. Сейчас к такому превращению ближе всего подошёл остров Пуэрто-Рико, куда я полетел погреться на солнце сразу после новогодней ночи.
Планируя отдых, я изучил карту Центральной Америки. Руководствовался я несколькими соображениями: визовым режимом, погодой, наличием достопримечательностей, безопасностью отдыха, ценами, удобством доступа. Всё сложилось в пользу этой американской территории. Некоторое время серьёзно рассматривал Доминиканскую республику, но в итоге отверг её по двум причинам. Во-первых, настроение на отдыхе серьёзно портится, если, случайно заглянув за забор, увидеть умирающих с голода местных жителей. В Доминиканской республике такое возможно. Во-вторых, безвизовый въезд для соотечественников – предпосылка тревожная. Признаюсь, что по российским курортникам тоски не испытываю.
В итоге выбрал Пуэрто-Рико. Всего четыре часа лёта. Виза не нужна. Тепло. Есть что посмотреть. Цены не «кусаются». Все мои предположения оправдались. Отдохнул хорошо. Впервые в жизни из «минус пяти» попал в «плюс тридцать». Все дни на острове из-за этого в голове присутствовала некоторая путаница, но отдыху она не мешала.
Не представляю, как островитяне переживают лето, если зимой у них так тепло. Ниже двадцати пяти градусов температура не опускалась, хотя иногда появлялись облака, дождя не было неделю. Тёплое море с высокими волнами. В отеле, где я жил, пляж защищён от волн, но я был и на общественных пляжах, где понял, в чём состоит смысл сёрфинга: если без доски быть подброшенным волнами – удовольствие, то на доске должно быть вдвойне.
Жизнь на острове вполне спокойная. Я видел бедные районы, но есть они и в Нью-Йорке, вообще же люди спокойные, приветливые, вежливые, услужливые – обмануть на каждом шагу, как, например, в Турции не пытаются. В континентальных штатах пэурториканцев многие не любят, особенно иммигранты первого поколения, в первую очередь, мексиканцы – иммигрантам приходится много и тяжело работать, чтобы заслужить право остаться в Штатах, пуэрториканцы пользуются всеми благами американского гражданства по праву рождения, поэтому слывут за наглых и агрессивных бездельников. В связи с этим я вспомнил, насколько приятные люди киевляне: такое ощущение, что весь украинский сброд уехал на заработки в Россию, возможно, такая же ситуация и со сбродом пуэрто-риканским.
Притом, что многое в бытовом плане напоминает США, настроение какое-то европейское, средиземноморское такое. Иногда даже и вспомнишь, что находишься на тропическом острове. Буквально думаешь, где же здесь вокзал, с которого поезда идут в Париж, Берлин или, например, Копенгаген. Множество хороших, относительно недорогих ресторанов, в некоторых из которых уже заслужившие известность повара пытаются доказать, что их остров может быть отдельным кулинарным центром. Многочисленные бары соревнуются в предложении различных коктейлей, благо, в Сан-Хуане находится крупнейший завод рома «Бакарди».
По старому Сан-Хуану просто очень приятно погулять. Меня же всегда особенно интересуют исторические достопримечательности, поэтому в Сан-Хуане я отправился посмотреть построенные испанцами форты. За остров шла постоянная борьба, форты осаждали как голландцы, так и англичане. Любопытно, что пытался захватить их и знаменитый Фрэнсис Дрейк, но сделать этого не смог. По приключенческим и историческим книгам и фильмам может сложиться впечатление, что колонии на островах были небольшими поселениями, на которых немногочисленные, измученные болезнями, нападениями пиратов и аборигенов колонисты кое-как возводили укрепления. В Сан-Хуане это впечатление разваливается: пуэрториканские форты – это добротные и большие крепости, построенные на века по всем правилам фортификационного искусства. Гуляя по казематам, я подумал, что моё удивление масштабом крепостей вызвано среди прочего отечественными учебниками истории, где колониям европейских держав и войнам за эти колонии было уделено в лучшем случае несколько абзацев – так что-то малозначительное на обочине человеческой истории. Однако если задуматься, эта колониальная борьба в её связи с капиталистическим развитием оказали на историю человечества очень значительное влияние…
Впрочем, сейчас хочу сказать не это.
Да здравствует зимняя Олимпиада в сочинских тропиках!
Трудящиеся! Отдыхайте на Пуэрто-Рико!
Мне понравилось, обязательно приеду ещё.

Одёжка

Я обратил внимание, что пишу много такого, что можно было бы написать и не приезжая в Америку, основываясь на общеизвестных стереотипах о стране. Однако же я наблюдаю эти вещи, получается, подтверждаю, что стереотипы верны. Тогда буду стараться добавлять к стереотипам штрихи…
Вспомнил об этом потому, что хочу написать о том, как американцы одеваются. А именно: одеваются, как хотят, как это им удобно. Я совершенно не франт, за модой не гоняюсь, стараюсь одеваться удобно для себя и приятно для внешнего взора – я же сам на себя тоже смотрю. Недавно зашёл в один видный магазин в самом центре, где продают не одежду, но товар, скажем так, к внешнему виду имеющий самое прямое отношение. Продавец-консультант, чернокожая барышня из фешенебельной части Гарлема заявила мне: «Ты – немец, я сразу поняла». Неужели «русскость» с лица сошла? – подумал я удивлённо. «С чего взяла?» «Одёт клёво, всё одно к одному, настоящий европеец, наши так не умеют».
Будем считать, что комплимент. Факт же в том, что одевается окружающая публика во что попало и как попало. В мужской одежде всегда развлекаюсь количеством и беспорядком надетых друг на друга, маек, свитеров, фуфаек. Технология чистки ботинок, если не утрачена полностью, то стала знанием сакральных, для ограниченного круга избранных. В конце концов, можно обратиться к чистильщику ботинок.
Про барышень распространяться не буду, сами разберутся. Говоря же в целом, к единому, достаточно стройному знаменателю всех приводит деловой костюм – в будни в Мидтауне цирка, конечно, поменьше. Однако всё равно белые страшноватые огромные кроссовки одевают тут ко всему. Думаю, что если бы террористы действительно захотели бы подорвать дух американского народа и разрушить все общественные устои, они бы взрывали заводы, производящие такие кроссовки.
Если кто-то заподозрит меня в снобизме, спешу оправдаться – я вполне демократ, либерал и гуманист, каждый имеет несомненное право ходить в том, в чём ему удобно. Просто иногда, например, еду в метро и удерживаюсь от смеха, глядя на окружающих, с большим трудом.

Рынок

Итак, про рыночную экономику. Здесь всё-таки пишу о личных впечатлениях, поэтому не буду вдаваться в философские рассуждения о кризисе, замечу только, что если здесь рынок и был, то после прошлогоднего кризиса государство старается вмешаться куда только можно и нельзя.
Что же касается моих наблюдений, то, конечно, здесь капитализма побольше, чем скажем в Германии, где на выходных магазины вместо того чтобы радостно распахивать двери многочисленным клиентам, которым в рабочие дни не до покупок, стоят закрытые – продавцы тоже люди, должны отдыхать. Однако от того, что хозяйственные отношения людей – взаимодействие спроса и предложения, здесь тоже ушли далековато. Сервис здесь, конечно, не российский, но когда в личном качестве или по работе имею дело с различными компаниями, часто поражаюсь насколько отгорожены они от клиентов десятками не думающих, да и пожалуй просто глупых людей-роботов, имеющих дело с клиентами, и осложняющими жизнь клиента правил.
Я политкорректностью не страдаю, называю вещи своими именами, поэтому иногда объясняю представителям таких компаний, куда они могут пройти. Скажу честно, практического прока от такой моей откровенности бывает немного, но это, пожалуй, тот случай, когда злоба моих оппонентов, которая ощущается после моих слов, несколько заглушает мои неприятные эмоции. Ещё больше забавляюсь, когда какие-нибудь знакомые американские обыватели пытаются такую систему поведения компаний защищать – мол, это наше, американское, самое лучшее. Отвечаю им: ребята, какая у вас экономика вы показали кризисом, подождите, пока китайцы вас окончательно скупят, вот они работают, у них платежеспособный клиент правит балом, они не придумывают лишних правил.
При этом я не являюсь сторонником рынка или поклонником Китая, просто наблюдаю факты – пока американская экономика трещит по всем швам, китайская растёт. Более того, я бы не хотел, чтобы мир будущего был китайским, и признаю американский предпринимательский гений и трудолюбие, однако если американцы хотят побороть нынешний кризис некоторые свои порядки им менять нужно.

На чай

Давно не писал, хоть и задним числом нужно что-то «праздничное», поэтому расскажу я о … чаевых.
Вообще чаевые - это, похоже, один из краеугольных камней местного капитализма. Как с удивлением заявлял японец, ходивший со мной на одни курсы английского языка, «зачем давать чаевые? У нас в Японии нет чаевых! Зачем давать чаевые, когда люди могут получать зарплату, расходы на которую заложены в ценах?».
Действительно, вопрос – в «точку». Подозреваю, что здешняя культура чаевых берёт начало из эпохи «дикого» капитализма и имеет две причины. Во-первых, усердной рабочей силы было столько, что хозяевам предприятий достаточно было лишь разрешать потенциальным работникам работать, оставляя вопрос оплаты их труда на произвол клиентов. Во-вторых, это заставляло работников стараться, хорошо поработал – получи вознаграждение в зависимости от качества своих услуг.
Сегодня времена давно переменились. Скажем, в Москве первозданного капитализма куда больше, чем в озабоченной охраной прав трудящихся и всех остальных старушке Европе. Здесь же традиция чаевых осталась. В теории она работает так: зарплату обслуге платят меньше, чем они зарабатывают, остальное чаевыми дают клиенты, знающие, что платить эти чаевые они должны.
На практике система давно стала абсурдной. Связь между качественной работой и вознаграждением за неё утрачена давно и, похоже, навсегда. Официант может хоть харкать в тарелку клиента – чаевых он не получить не может. Это же его зарплата! В ресторан ходят приличные люди, им стыдно не давать «на чай», когда это принято.
Прочитал в одной из ведущих американских газет, что даже если плохо обслуживают, надо оставить чаевые и сказать менеджеру, что обслуживали плохо. Думаю, что менеджер в ответ скажет «угу» и поспешит усадить за освободившийся столик следующих клиентов. Свирепствующий кризис положение меняет слабо. Правда, в консервативном оппозиционном журнале как-то я прочитал, что неплохо было бы вернуться к идее чаевых как награды за хорошую работу. Но было это высказано уж очень робко…
Апогея этот абсурд достигает на Рождество, когда давать «на чай» нужно буквально всем! Со всех сторон СМИ напоминают, что не беда, если часовой заработок вашего стилиста или тренера превышает ваш, чаевые нужно дать. Или, например, газеты оставляют на проходной, а журналы и письма в наш офис носят почтальоны. По идее, работают они в государственной почтовой компании и получают достойно, однако за пару недель до праздников один из них тоном, не терпящим возражений, заявил «не забудьте о моих чаевых! В здании арендаторы – порядочные люди, всегда платят хорошо».
Сказал он это не мне, а секретарю. Я бы даже матом его не послал, а спросил бы, приготовил ли к празднику он чаевые нам – всё-таки обеспечиваем его неплохой работой при безработице в десять процентов.
Вообще же перед Рождеством всегда можно с облегчением узнать, сколько народу о тебе заботиться целый год – все они хотят свои чаевые. Отдельная история – швейцары. У меня дом скромный, швейцаров только двое, а ниже по Манхэттену, в домах, где люди селятся хотя бы для того, чтобы почувствовать себя принадлежащими к нью-йоркской элите, их число может доходить до двадцати. Я не удивляюсь, когда узнаю, что места швейцаров в таких домах стараются занять какие-нибудь румыны или косовские албанцы, работа эта как раз для них – ничего не делаешь (напрасно читатели предположат, что они открывают двери или как-то ещё помогают; помогают, конечно, но за отдельную, достаточно высокую, по их мнению, плату), а деньги получаешь.
Вскорости напишу о «капиталистичности» зажиревшей американской экономики, а про чаевые же мораль такова: идея неплохая, но от потребителя зависит, как её реализовать – принцип вознаграждения за хорошее исполнение своих обязанностей никто не отменял. Отрабатывать чаевые нужно тогда, пожалуй, даже именно тогда, когда из чаевых складывается основная часть зарплаты. Соглашаясь на такую работу, соглашаешься стараться. Например, я – клиент хоть и требовательный, но объективный, знаю, что деньги зарабатываются трудом, без заслуженных «чаевых» работника не оставлю.